Татьяна Юрьевна Зыкина родилась в г. Кирове. Окончила философский факультет МГУ. Журналист газеты «Вести».

 

Татьяна Зыкина

25-е число

Задумалась о том, что представляет собою моя жизнь. Пленка из 9125 кадров: некоторые из них память бережно хранит, другие – давно и невозвратимо засвечены, я больше не буду о них думать.

Которых больше? На этот вопрос я навряд ли стану отвечать честно. Как и всем, мне хочется верить, что первых.

Если мой разум не хочет их терять, значит они имели какой-то смысл… Следовательно, что-то минувшее было не напрасным. Часто возникает потребность поверить в то, что так оно и было.

Иногда я проживаю день, как одно мгновение. Он на самом деле был, но его как будто и не было вовсе. И в моей душе зарождается ощущение пустоты, бессилия перед бессмысленностью существования.

В подобные моменты я чаще всего пытаюсь все списать на возраст. Вроде бы бывают какие-то критические периоды, когда наступает время оценить полезный коэффициент своего пребывания на земле… Разве не так? Пожалуй, все действительно из-за этих кризисных точек… В какой-то момент осознаешь, что тебе уже столько-то лет, а у тебя нет семьи/детей/любимой работы/жк-экрана телевизора… Ну, в общем, как говорится, нужное – подчеркнуть. И ненадолго все словно становится на свои места: вот если бы у меня что-то из вышеперечисленного и не только было, то и жизнь свою, мол, я не так уж бесцельно проживала бы.

Успокаиваешься на какое-то время, рисуя «радужные» планы на будущую пятилетку. А потом случайно встречаешь друзей, у которых что-то, чего тебе якобы так не хватает, есть. С интересом смотришь на них, стремясь увидеть присутствие смысла жизни в их взгляде, а они хотят только одного – выпить с тобой, не обремененным семьей/детьми/любимой работой и т. д. Чтобы хотя бы на вечер им показалось, что что-то было ненапрасным или помечтать о том, что, может быть, что-то стоящее еще произойдет. А некоторые уже и этого не хотят…

И вот после общения с ними приходит печальное осознание того, что дело-то вовсе и не в возрастном рубеже. А в чем-то другом, нам совсем не подвластном.

И мне все время чего-то будет не хватать, независимо от того, чем я буду обладать в реальности или в своем сознании…

Можно, конечно, попробовать изменить свое отношение к жизни. Но мы же – современные люди, нам все время некогда, нам часто не хватает на что-то душевных ресурсов. Кто захочет приложить хоть немного усилий на это?..

Лучше я буду как все. К примеру, найду сегодня в своей биографии какой-нибудь этакий факт, на который всегда можно будет посетовать. Пожаловаться в кругу близких, что вот, мол, не произошло бы это тогда-то, и все сейчас было бы не так глупо и бессмысленно? как оно есть.

А что?.. Наверное, это – выход.

1

Тот день начался совсем обыкновенно. Я проснулась ни рано, ни поздно. И никуда не торопилась.

Дождик шел всю ночь. И теперь земля выдыхала всю влагу, которую она поглотила, пребывая во тьме. Белые клубы тумана блуждали за окном, выбравшись из леса. Пахло грибной сыростью, словно все вокруг превратилось в огромный серый погреб – первые признаки завершающегося лета.

Был выходной. Хотя…признаюсь, я узнала об этом случайно. Давно уже не следила за временем: на тот момент мой образ жизни был таков, что будних дней у меня не было вовсе.

Наверное, мне уже начало это немного надоедать. Тем более последние несколько недель меня мучила бессонница. Видимо? от безделья и избыточного нахождения дома. Да и на самом деле, что может сниться человеку, который в основном целыми днями видит лишь себя в зеркале? Ровным счетом ничего.

Душа умоляла срочно что-то предпринять, чтобы совсем не одеревенеть от отсутствия хоть каких-нибудь эмоций. Выход был один – попытаться собрать кого-нибудь из друзей и отправиться всем вместе посидеть-поговорить. Для разнообразия желательно все-таки не в паб, а на природу. Благо погода была – одна из моих любимых.

Ближе к половине двенадцатого я со всеми созвонилась. Мы быстро определились и со временем и с местом встречи: видимо, подходящее настроение было не у одной меня.

Я на встрече решила появиться со своим тогдашним гражданским мужем. Ну, это, конечно, если его можно так назвать. Я, в общем-то, за тот период, что мы были вместе, так и не определилась, кто он мне. Он, по-моему, тоже.

Хотя в свое время я даже носила подаренное им кольцо. Помню, как он вручил мне его, вернувшись из какой-то европейской столицы. А в качестве бонуса приложил лицензионный диск одной любимой мной британской группы. Сел напротив меня и вытянул две руки: в одной – какая-то непонятная коробочка, в другой – обожаемый мною диск. Визгу было!.. Я, наверное, так никогда при нем еще не радовалась – более замечательного подарка от него, чем тот, не припомню! А кольцо потом заметила и даже померила, конечно. Из вежливости. Хотя сгладить неприятное впечатление от моей реакции это уже не помогло. Ну, что же поделать…

В принципе, это происшествие, как и сотня других, никаким особым образом на наши и без того нездоровые отношения не повлияло.

Так вот, в тот день я отправилась на встречу с друзьями вместе с ним.

Настроение у него было неважное. И вызвано это было, по всей видимости, моими «странными» расспросами относительно его теплого общения с бывшей. Действительно, чего это я так? Близким людям надо доверять.

Дорога отличалась живописностью: мокрое шоссе, скользящее между высокими стенами леса, растворялось в дымчатом воздухе, наполненном тусклым серым светом. Было тепло, однако отчетливо чувствовалось, что погода вскоре поменяется, и, возможно, ближе к ночи начнется новый холодный дождь.

По мере приближения к месту встречи у меня постепенно стало возникать желание увидеться со всеми. Хотя изначально оно было весьма смутным. Но это опять же, замечу, по причине избыточного ничегонеделания.

Дом, к которому мы направлялись, давным-давно стал излюбленным местом для наших посиделок. В нем уже лет двадцать как невозможно было жить, но отчего-то под защитой именно его покосившихся стен нам так часто становилось тепло и спокойно. Находился он не так уж и далеко от города, однако никаких следов цивилизации на расстоянии километров трех заметно не было, что дарило ощущение приближения к природе, да и к собственному внутреннему миру, наверное.

Добрались мы быстро. Однако оказались чуть ли не последними из прибывших: возле дома уже припарковались четыре машины, а откуда-то из глубины сада доносилось несколько уже развеселенных чем-то голосов.

Так как дождь как минимум в ближайшие два-три часа не намечался, было решено устроить обед на открытом воздухе, с шашлыком, салатами и каким-то дорогим, но, несмотря на это вряд ли настоящим, грузинским вином.

Мангал поставили не очень далеко от дома, там, где все поросло дикой травой, где, как рассказывали старые жители этих мест, когда-то было болото, о существовании которого теперь напоминали лишь изредка встречающиеся стебли рогоза.

С той точки открывался чудесный вид: сквозь тонкую пелену тумана виднелись вдалеке несколько сосен. Они слегка загораживали восстановленную не так давно церковь, которая находилась по ту сторону пшеничного поля, ставшего к концу лета уже почти золотым.

Над колосьями кружила стая черных крупных птиц. Они издавали редкие заунывные звуки, напоминавшие всхлипы. Мрачное зрелище, но невероятно родное.

Трапеза, как обычно, затянулась до позднего вечера. В общем-то, никто и не торопился: места для ночлега в доме должно было хватить на всех. Когда все запасы были съедены и допиты, в город был отправлен «гонец», дабы у встречи было достойное продолжение. А время до его возвращения было занято разговорами: кто что купил, кто куда съездил, кто кого, где и с кем видел и проч.

Мой спутник своими многочисленными рассказами нагнал на меня тоску. Нет, не то, чтобы они были какими-то однообразными, просто я знала, что для него не существует ничего, что он поддерживал бы на все сто процентов. Слушала я его мнение об определенной ситуации и понимала, что пройдет пара месяцев, и он забудет о том, что говорил и будет с той же уверенностью отстаивать другую точку зрения. Так происходило все время.

Убедившись, что вокруг него собралось достаточно людей, которые покивают головой в поддержку его слов, я отправилась погулять. Но далеко уходить не стала.

Пошла я по тропинке, ведущей через весь сад. Становилось все прохладнее. С неба начали падать мелкие капли дождя, от их внезапных прикосновений разогретую у огня кожу покалывало.

– Деревья стали совсем большими... – послышался тихий голос позади меня.

Я обернулась.

Но за моей спиной никого не было.

Быть может, просто показалось?.. Я в нерешительности постояла несколько секунд. Посмотрела вокруг: повсюду была тишина.

Точно показалось.

Я пошла дальше. Но меня хватило ненадолго. Шагов через пятнадцать, когда я достигла конца сада, мне стало совсем не по себе. Забора, как оказалось, больше не было, поэтому тропинка теперь уходила дальше, к пшеничному полю. Возле границы сада и луга меня охватил легкий озноб, словно там было холоднее, чем везде в тот вечер.

Я сразу же решила вернуться обратно.

А возле огня все было так же, как до моего ухода.

Я села на тоже место. Мой «вроде бы муж», как я поняла, даже не заметил моего отсутствия. Он уже вовсю налегал на свой национальный напиток перцовку, поэтому время для него, по-видимому, уже изменило свой ход.

Вдруг, отвлекшись в пылу разговора, увидел знакомое лицо – мое – улыбнулся и даже подмигнул. Значит, помнит еще…Это хорошо!

Ну, а если без шуток, в моей душе его взгляд вызвал смешанные чувства. Смотрела я на него и думала о том, почему же мы оказались вдвоем.

За те несколько лет, что мы были вместе, я ни капли не разочаровалась в нем. Он был таким, какой есть. Когда я знала его меньше, то не считала ни лучше, ни хуже.

Я разочаровалась в себе. Потому что не любила его. И не смогла при всем моем хорошем отношении к нему это сделать. На какое-то время он стал для меня близким человеком, но каждый день, проведенный с ним, я отдавала себе отчет в том, что эти отношения – тлен. В них не было ни секунды от вечности, ни капли от судьбы.

Но мне было не так-то просто смириться с этим. И после расставаний я пыталась снова и снова это исправлять. Неспроста каждый раз ничего хорошего из этого не выходило. А позднее я поняла, что и не могло выйти: я искала в этих отношениях то, чего там никогда не было и появиться не могло.

И тогда я на него смотрела с какой-то уже едва заметной надеждой, пытаясь отыскать в его глазах то, что было бы мне знакомо. Но я ничего не находила в этой черной пустоте…

Приближалась ночь, а мы все сидели возле тлеющих углей.

Небо над нами слегка прояснилось. Было мокро и холодно вокруг.

Почти так же было и у меня на душе.

Что-то было не так в этом дне. Но что, мне пока так и не удавалось понять. До тех пор, пока кто-то из друзей не назвал число месяца, когда мы собрались.

Двадцать пятое.

И все в ту же секунду встало на свои места.

Я поняла, что это был за день. Самое страшное в ту секунду для меня было осознать, что я больше НЕ ПОМНИЛА об этой дате.

Но как я могла забыть?..

Много лет назад, двадцать пятого числа, не стало моего близкого Друга.

Слишком внезапно. Иногда мне кажется, что я даже спустя очень долгое время не смогла полностью осознать произошедшее.

Тогда я находилась далеко от Него. Давно не видела, а потом мне сказали, что больше и не увижу. В одночасье появилось обжигающее ощущение, дающее возможность, наконец, на собственной шкуре прочувствовать, что значит «нет рядом» и что на самом деле означает «нет совсем». Но прочувствовать – не значит осознать.

Когда Он был жив, в силу обстоятельств мы виделись редко. Но нам друг друга всегда не хватало. Иной раз я несколько часов не могла заснуть, все думала о том, как Он там, в очередном другом городе. Лежала на кровати, глядя через окно на одну неподвижную точку – блеклую звезду. А она словно рассказывала Ему об этом…Тут же звонил телефон, и всего за пару минут мы с Ним успевали сказать друг другу все самое главное.

Я всегда была уверена в том, что мы встретились для того, чтобы остаться вместе. Необъяснимое чувство полного единения с человеком.

И в какой-то момент даже поняла, в чем было дело. Видимо, у нас с Ним по какой-то ошибке природы оказалась одна душа на двоих.

Не знаю, кто допустил такую оплошность... Но поплатиться за нее в итоге пришлось мне.

Часто я пыталась понять, ощущает ли Он то же самое, что и я. Понимает ли, что я чувствую себя живой только рядом с Ним?.. Для меня это осталось тайной.

Заглядывая в Его глаза, я не могла найти ответа на этот вопрос, а, возможно, просто не могла поверить тому, что видела в них. Он всегда так по-особенному смотрел на меня. Казалось, что я для Него – все. Но неужели так бывает?..

Если даже так оно и было, то спустя столько лет я попросту перестала верить в это.

Да, теперь многое (как и дата его смерти) забылось.

А когда-то Он был рядом. И мне казалось, что все давным-давно предопределено: каждая наша встреча, каждая улыбка, каждый взгляд. Я словно читала написанную звездами страницу моей судьбы, в которой еще несколько лет назад все выглядело неизменным. А потом вдруг эта страница оказалась залита чернилами, и все строки растворились в темноте. Без Него я словно очутилась на краю обрыва. Под ногами расстилается бездна неопределенности. Когда Его не стало, я потеряла саму себя. Но не в одно мгновение. Я теряю себя до сих пор.

Жизнь идет своим ходом. Но изредка бывают дни, когда меня захлестывает непередаваемое, разрывающее на куски сердце чувство одиночества. И, к сожалению, никто меня от него не сможет избавить.

Бывают, конечно, иногда симпатии, как таблетки. Но их действие очень не длительно. Еще боюсь, что вдруг появится привыкание. Поэтому ими не злоупотребляю. И чаще теперь моими поступками и мыслями руководят равнодушие и скептицизм.

Наверное, если бы меня спросили, о чем я больше всего жалею в этой жизни, то я без сомнения ответила бы, что жалею об одном: о том, что не попрощалась с Ним.

Так уж вышло.

И исправить это было невозможно.

2

Мои друзья о Нем почти ничего не знали. Кое-что я рассказывала, конечно, но это было давно. Поэтому никто из присутствующих не мог предположить, в чем кроется причина моего вечернего молчания.

Вспомнилось многое.

Как я увидела Его впервые, когда мне было еще весьма немного лет. Настолько немного, что ни о каком чувстве речи не шло. Помню, я тогда очень долго смотрела на Него с интересом: Он внушал доверие и как-то особенно притягивал внимание. Особенно полудетское.

Воспоминания о Нем тех лет почему-то слегка расплывчаты: я не помню, как Он тогда выглядел, во что был одет. Однако мое сердце хранит некий образ туманного облака, наполненного теплом и светом… Странно, должно быть, это звучит, но тогда я запомнила Его, как ощущение.

А чувством Он для меня стал только года через три. Все произошло предельно обыкновенно: какой-то праздник, заинтересованные взгляды, общие интересы… Потом – новые встречи. Совсем незаметно мы стали очень дороги друг другу.

В памяти возник и тот день, когда я видела Его последний раз.

Он исключительно много шутил тогда. Мы сидели друг напротив друг, окруженные теплом, исходящим от тающих свечей. В сумраке аромат апельсинов смешался с дымом Его сигарет: получилась такая особая горьковатая сладость…

Он говорил мне о том, как путешествовал по северу Европы: описывал разные страны и дороги, ведущие к ним. Норвежские фьорды, исландские берега, шведские курганы – каждое Его слово рождало в моем воображении отчетливые образы неведомой мне самой красоты древности. Когда Он начал свой рассказ, мне показалось, что в нашу комнату ворвались те скандинавские ветра, что сопровождали Его во время продолжительного путешествия. Они принесли с собой тихие голоса прошлого, шум холодных морей, позолоту северного заката…

Я слушала Его, и моя душа постепенно наполнялась ощущением уверенности. В том, что мы с Ним теперь никогда не расстанемся.

Пожалуй, можно сказать, что так оно и вошло. Но совсем в ином смысле, нежели я предполагала…

Говорят, что некоторые люди способны предчувствовать будущее несчастье. Сколько легенд об этом было сложено в веках. Но на самом ли деле кому-то дано чувствами заглянуть в грядущее, или подобные истории – лишь результат обыкновенного совпадения, всего лишь случайность?

В тот последний наш вечер на пороге Он обернулся и стал говорить со мной о каких-то на удивление глобальных вещах, касающихся моей дальнейшей жизни. И еще отчего-то беспокоился обо мне больше, чем обычно. Ему никак не хотелось уходить. И мы решили в тот вечер, что прощаться не будем, чтобы не чувствовать, что расстаемся вновь.

Когда я закрыла за Ним дверь, то ощутила необъяснимую тревогу. Подошла к окну: Он уходил по зимней аллее, темной, с редкими проблесками света, падающего от качающихся фонарей. Вслед за Ним шел снег, он засыпал Его следы. Как потом оказалось, навсегда.

3

Только около половины двенадцатого все стали уходить с улицы. Главным стимулом для этого стало желание занять наиболее удачные спальные места.

Дождь закончился.

Огонь в мангале совсем догорел. И теперь на его дне остывала зола.

Остывало и мое настроение. Наверное, из-за вызывающего легкий озноб сияния луны, которой периодически удавалось выползать из-за туч.

Мне с моим спутником досталась неуютная комнатка на веранде. В принципе, конечно, гораздо лучше, чем впятером на диване в гостиной…

Однако даже это явное везенье не смогло помочь нашим взаимоотношениям в ту ночь избежать очередной катастрофы.

Поначалу ничто не предвещало такого исхода.

После участия в легкой уборке оставшейся посуды, закончившейся последними тостами, я пришла в комнату. Он уже был там, но не спал. Видимо, мое вторжение сильно потревожило его. Он несколько раз перевернулся, покашлял, поругался на включенный свет. Потом поднялся с кровати и вышел курить

Я погасила свет и уже хотела ложиться, но мое внимание почему-то привлекло западное окно комнаты. Я подошла к нему: оно оказалось слегка приоткрытым. Поэтому-то, должно быть, мне было так холодно.

В тот момент, когда я пыталась закрыть раму, я смотрела в сад. Возле яблоневых деревьев я отчетливо увидела чью-то неподвижную тень. Кто-то сквозь листву смотрел прямо на меня.

От неожиданности я вздрогнула. Что-то свалилось мне на ногу.

Наклонившись, обнаружила, что локтем я столкнула с подоконника записную книжку своего теперь уже «экс».

Но, черт с ней, с самой книжкой… Как оказалось, между ее страницами хранилось нечто более интересное, нежели она сама. Этой «ценностью» было фото. И совершенно определенно не мое.

Вот так дела…

Он вернулся. Что-то даже говорил по поводу моей находки. Но, признаюсь, мне не хотелось утруждать себя попытками уловить суть его монолога.

Когда ты лишаешься чего-то, что тебя давно тяготило, становится грустно. Но при этом ты никогда не будешь спрашивать, почему это происходит. Хотя бы просто в целях экономии своего времени.

Пожелав ему спокойной ночи, я решила уйти к себе домой. Пешком.

Прихватив хозяйскую теплую курточку, я вышла в сад. И направилась вперед по все той же тропинке, ведущей к пшеничному полю.

Ощущала я тогда только одно – сильную усталость. Сознание мое уже начало периодически погружаться в сонную дымку. Помню мой путь эпизодически.

Возле яблонь никого не было видно.

Тем не менее я постаралась как можно быстрее миновать тот участок, на котором я видела тень.

Взглянула кругом и подумала: «Какими же большими стали деревья!»

Когда мой Друг был со мной, их только-только посадили. Тогда тонкие кривые веточки колыхались от каждого дуновения ветра, и, казалось, долго они не протянут…

Миновав яблони, я второй раз за тот вечер оказалась возле границы сада. Но теперь я смело пересекла ее и оказалась на диком лугу, во владениях ароматов диких горьких трав.

Надо мною распростерлось огромное черное, словно углем нарисованное небо. В пустотах между маленькими облаками сияли мириады искрящихся точек. Вспомнив об августовских звездопадах, я устремила свой взгляд ввысь.

Мерцающие огоньки срывались один за другим и молниеносно падали куда-то. Должно быть, за границу нашей вселенной.

Пожалуй, в ту ночь я могла загадать тысячу желаний. Но мне не нужно было и миллиона. Лишь одна единственная мечта мне не давала покоя уже много лет. О ней я и прошептала ночному небу: я хотела попрощаться. С Ним.

Ветер унес мои слова прочь, к звездам.

И холодно мне стало от безответной тишины вокруг. Казалось, замолкли все ночные птицы. И даже мои шаги больше были не слышны. Они растаяли в пустоте, образовавшейся на месте времени, которое на мгновенье исчезло… Я очутилась в мире вечного «теперь», в пространстве, где не существовали события прошлого, где никогда не свершиться будущее.

Вернуться или идти дальше?..

Я быстрее зашагала вперед.

Тропинка вела к полю, и через него прямо к церкви. Мне же нужно было идти по ее ответвлению, спускавшемуся к каким-то недостроенным домам возле кромки луга и небольшому лесу позади них.

Деревья всегда хранят тепло. С каждым своим шагом я все отчетливее ощущала их согревающее дыхание. Но было странно увидеть в такую прохладную ночь, как их стволы обволакивали тонкие змейки молочно-белого тумана. Они проскальзывали между ветвей, путались в высокой траве, кружились над серебристыми цветами.

Я вдруг поймала себя на мысли о том, что совсем не чувствую страх. Я шла одна среди темноты, а на душе у меня было невероятно спокойно. Словно, я и должна была там оказаться тем вечером.

Я уходила все глубже и глубже в лес. Колючие кустарники несколько раз оцарапали мои ладони. В волосах запутались опавшие листья. Чем дальше от тропинки, тем более яркими и отчетливыми становились окружающие предметы, словно изображение в момент проявления фотопленки.

А потом все вокруг словно изнутри наполнилось легким едва заметным зеленоватым свечением. Что-то стало меняться… Появилось что-то новое, постороннее, нарушающее целостность окружающего мира.

Лишь спустя пару секунд я поняла, что какие-то тихие звуки, доносившиеся из-за куста дикой малины, нарушили тишину. Будто капли воды разбивались о камни.

Я заглянула туда…

И увидела наш мир с иной стороны.

Посреди леса раскинулась поляна, поросшая высокой крапивой.

Несколько больших серых камней, напоминающих надгробья или постаменты каких-то разрушенных памятников, располагались на ней. По ним неспешно стекала дождевая вода…

Затейливые контуры жгучей травы в блеклом сиянии луны напоминали кованые украшения руин.

Меж тех камней блуждало темное дымчатое облако. Казалось, что оно, спустившись совсем низко, случайно запуталось в изумрудных сетях нашего мира и теперь никак не может вырваться из их плена.

По лесу пронесся сильный порыв ветра… Он сорвал листья с деревьев, и они гипнотически-медленно закружились над поляной. Я следила за их падением. Они рассыпались по траве, покрыв ее легким слоем позолоты…

На этом сияющем фоне облако казалось тревожно-серым, словно оно состояло из темноты грозовой ночи и холода осеннего дождя.

Все, что соприкасалось с ним, истлевало, становилось частью пустоты.

Я вновь взглянула на облако. Оно уже несколько секунд неподвижно висело немного правее меня. Казалось, что за ним что-то есть.

Приглядевшись, я замерла: в его дымке, словно в зеркале, на какое-то мгновение я увидела свое собственное отражение. Принявшись разглядывать его, я оцепенела от ужаса. Постепенно мои черты стали меняться, будто поток дождя смывал рисунок на стекле, и уже спустя секунду из зеркала на меня смотрел другой человек. Тот Человек, которого я когда-то любила. Но лицо его было серым, как надгробья позади облака, острым, как изгибы дикой травы, ледяным, как тот внезапный порыв ветра.

Я перестала чувствовать себя. И не понимала ничего…

Внезапно слева от меня раздался какой-то треск, словно кто-то встрепенулся в ветвях. Я обернулась: огромная черная птица взметнулась ввысь, покружилась у меня над головой и растаяла в затягивающемся тучами небе. Она пристально наблюдала за мной все это время, теперь же решила улететь.

Я отвлеклась только на мгновение, а, когда обернулась, не увидела ничего. Облако растаяло. Над поляной витал лишь сумрак. И вновь стало невообразимо тихо…

4

С того дня минуло несколько лет. И что-то изменилось для меня.

Иногда я ощущала Его присутствие. Особенно, когда оказывалась одна.

Просто в какие-то моменты начинала чувствовать себя так, словно за мной кто-то наблюдает: молча стоит позади моего кресла и смотрит на мой затылок… Или протягивает руку к плечу… Оборачиваюсь – позади никого. И только собака бродит туда-сюда по комнате, никак не может найти себе места.

Мое сердце тысячу раз разрывалось от желания осязать Его. И тысячу же раз меня посещала жуткая мысль о том, что моя печаль, возможно, ни на сотую долю несоизмерима с теми терзаниями, которые способна испытывать Его душа, желающая вновь обрести свою оболочку и хотя бы еще раз прикоснуться ко мне.

Я помню, как еще в детстве читала печальные сказки о душах, которые не могли обрести покой…О тех, кто умер неестественной смертью и обречен скитаться по земле. Кто же из нас, остающихся по эту сторону жизни, может знать, какие муки им приходится испытать?..

Часто моим сознанием овладевал необъяснимый страх. Мне нужно было сделать что-нибудь, чтобы Он покинул меня навсегда.

Я убрала все фотографии, а, подходя к зеркалу, старалась не смотреть слишком долго на собственное отражение: больше НИКОГДА не хотела увидеть тот образ, что предстал передо мной в зарослях крапивы…

Порой не выключала на ночь свет.

Смутная тревога оставалась, но тоска по Нему постепенно исчезала из моего сердца. Быть может, ничто в наших мыслях и не может существовать до конца наших жизней.

Потом я стала все реже и реже вспоминать о наших совместных днях. Почти не перечитывала те истории, что Он любил рассказывать мне. И больше не грустила из-за того, что с Ним не попрощалась.

А спустя еще пару лет я вышла замуж. И постаралась навсегда забыть о том Человеке, которого когда-то любила.

5

Как-то раз зимой, под самое Рождество, я получила приглашение от друзей провести празд­ник в том самом доме на высушенном болоте. Долго я не раздумывала, почти сразу ответила согласием. Да и, признаюсь честно, альтернативных предложений я так и не получила.

Несмотря на то, что отправилась я на встречу в не особенно хорошем расположении духа, как только машина, на заднем сиденье которой я сидела, выехала на знакомую маленькую улочку без названия, я почувствовала себя по-настоящему счастливой.

Видимо, тогда я уже начала уставать от всего происходящего в моей жизни. Все было хорошо. И так должно было быть дальше, я знала. Но иногда не могла понять, зачем нужно то, что у меня тогда было? Ощущение глупой бессмыслицы. Мне как будто чего-то не хватало, а чего именно, я никак не могла понять.

На улице было невероятно светло: тоненький месяц ярко освещал дорогу. Ветви деревьев и крыши домов были покрыты толстым снежным слоем. Все вокруг искрилось, переливалось позолотой и серебром на фоне чернеющей пустоты зимней ночи.

И звездочек надо мной была тьма тьмущая. Казалось, как будто самым легким из упавших на нашу Землю снежинок каким-то чудом удалось взлететь обратно, подняться в бездонное небо и разлететься по нему россыпью бриллиантовых огоньков.

В этот раз нас собралось не так много. Ужин устроили в самой просторной комнате дома, накрыли огромный стол недалеко от камина.

Было очень тепло, и от тлеющих углей, и от наших разговоров.

Я покинула гостиную, наполненную согревающим рождественским сумраком, чуть раньше остальных. И сразу же направилась в комнату, расположенную на верхнем этаже. В ней до этого вечера мне еще ни разу не приходилось ночевать.

Я разместилась на широком диване, который решила не раскладывать. Закутавшись в багровый плед огромных размеров, я стала разглядывать предметы в комнате. В сиянии луны создавалось впечатление, будто они светятся изнутри.

Напротив дивана был окно, которое оказалось незашторенным. По ту его сторону, в узорчатом ледяном обрамлении, виднелся заснеженный скат крыши пристройки к главному дому. Чуть выше него висел лунный серп.

Я долго всматривалась в позолоченное полотно снега, в холодную пустоту над ним, и в нем мне виделась безграничная белая равнина, по которой можно долго-долго идти, оставляя позади себя неровную дорожку из четких неглубоких следов. Идти к какой-то невидимой для других цели, к одинокому дому, в западном окне которого горит свет, где тепло посреди зимы, и где всегда кто-то ждет. Идти, идти…

Я не заметила, как заснула.

И приснился мне в ту ночь странный сон.

Под ясным ночным небом раскинулось бескрайнее заснеженное поле. По полю этому шел маленький мальчик. Путь ему освещали месяц и звезды.

Кругом была тишина. И он был очень одинок. Но продолжал идти, несмотря ни на что: ни на свой страх, ни на лютую стужу…

Он шел так долго, что сумел добраться до самого горизонта. И вот ему осталось сделать лишь последний шаг… Он заглянул за край земли и замер в нерешительности.

Он достиг своей цели.

А потом обернулся.

Я запомнила его огромные серые глаза: они улыбались. Он помахал мне рукой. Постоял в задумчивости недолго, обратив свое лицо к лунному свету, взглянул напоследок на свою тень и исчез навсегда…