Анна Смольникова – ученица 10 класса Кировского экономико-правового лицея. Автор исследовательских работ по истории. Стихи, прозаические произведения, а также рисунки публиковались в альманахе «Кастальский ключ».

 

Анна Смольникова

Семь рождественских праздников Аники

(Главы из повести)

Пролог

Однажды, не так уж давно, произошла история: и быль, и небыль…

Может, вы еще не заметили за чередой будничных проблем, что нас окружает, нет, не магия, скорее волшебство. Да, да, самое настоящее волшебство. Сегодня, рано утром, когда вы сметали снег с промерзшей машины, спешили в школу, на утреннюю пробежку, разве вы не заметили его легкое дыхание, не увидели, а оно было рядом… в ветерке, играющем ветвями, тусклом свете далекого фонаря, в снежинках, ангелами спускающихся с небес, в тишине, порождающей великое спокойствие. Вы не видели?

Не может быть!

Волшебство было вместе с вами: сидело на заднем сиденье машины, кокетливо подмигивая вам, передвигалось в рюкзаке, даже в кармане по соседству с ключами.

Хотя, вы слишком заняты и торопитесь…

Конечно, вы можете спросить, что делать с этим волшебством, почему оно повсюду следует за вами?

Ничего, оно само пришло к вам затем, чтобы принести немного счастья. Да, вы можете оспорить меня: «Где же это счастье, если волшебство всегда рядом?»

А верите ли вы в это волшебство?

Нет, оно никогда не придет к скептику или, того хуже, к Фоме.

Нужно открыть сердце ему навстречу, не потерять его в череде невзгод, сохранив в своей душе отпечаток волшебства.

Но, кажется, мы отошли от основного предмета нашего обсуждения…

Скорее давайте вернемся к нему.

Однажды, не так уж давно, произошла история: и быль, и небыль…

Глава 1

Для большинства обитателей Праги жизнь текла размеренно, несмотря на столичность положения города. День кончался, и наступал следующий, с новыми заботами, обязанностями и маленькими радостями, тщательно оберегаемыми человеком от посторонних глаз. Все в жизни пражан двигалось, словно по заколдованному кругу, будто древняя магия Голема, сохраненного временем в романе Густава Майринка, вырвалась из старинного еврейского квартала и превратила все вокруг в прескучный механизм, не знающий остановок, тем более поломок…

Для Аники же все было переменно: то день включал сотни часов, то год сводился к нескольким секундам.

Прошу прощения, стоило описать это создание подробнее, учитывая то, что Аника как-никак является своеобразным, но ощутимым исключением из 90% правил, установленных «нормальным» (но мы с вами понимаем, что состояние общества как раз-таки обратно) обществом.

Аника была миловидной девчушкой, возраст которой неумолимо приближался к шест­надцати.

Она выросла, нет, еще росла, но уже почти сформировалась как личность в семье «не делай то; не ходи туда; будь не позже 18:30». Удивительно наблюдать, что способны сделать родители, желающие добра своему ребенку, всего за несколько лет. К двенадцати Аника отлично училась, общалась с «правильными» детьми и занималась в художественной школе, на курсах литературы, истории и искусствоведения, плюс – во всем безоговорочно слушалась родителей.

Согласитесь, такое положение вещей не может долго быть неизменным.

Когда Анике исполнилось пятнадцать, родители переехали из дома в Градчанах в дом, окнами выходящий на Староместскую площадь. Пришлось менять школу. Родители не хотели, чтобы их дочь проделывала двадцатиминутный путь до прежней школы по узким улочкам и градчанскому парку в одиночестве.

Глава 2

Как я уже сказала, все в жизни Аники менялось: предыдущий учебный год пролетел, будто мгновение, за чередой систематических проверок знаний, заданий для курсов и исследовательских работ лето наступило как-то неожиданно. Переезд занял не так уж много времени, примерно через три дня новая двухэтажная квартира, состоящая из восьми комнат, была обставлена мебелью, вещи были перевезены.

Это было удивительное место, полное особой атмосферы, особого вдохновения.

На первом этаже была гостиная, кабинет, две спальни, кухня, пара ванных и холл, здесь Анику можно было наблюдать около двадцати минут в день, остальное время она проводила у себя на втором этаже. Там все было ее: комната, второй кабинет, вторая гостиная и библиотека. Родители появлялись на втором этаже примерно раз в месяц, и то непонятно зачем.

Лето двигалось своим чередом.

Аника обнаружила, что появилась масса свободного времени. Теперь с девяти утра до шести вечера она бродила по узким улочкам, заглядывала в маленькие магазинчики, сидела в парке, не переставая удивляться красоте города. Это было спокойное время, не обременяющее тревогами и заботами. Аника возвращалась за час до прихода родителей.

Она устраивалась в широкой оконной нише с книгой, найденной на одной из высоких библиотечных полок. Буквально через несколько минут грань между реальностью и мифом стиралась для нее. Забвение, вызванное книгой, прерывалось лишь очередным боем астрономических часов. Через каждые шестьдесят минут Аника поднимала голову и внимательно осматривала в открытое окно площадь, полную людей, собравшихся на «бой» часов. Вся площадь в эти моменты была охвачена ожиданием, наступала удивительная тишина, полная напряжения и внимания.

После того, как минутная стрелка оказывалась на месте двенадцати, и все апостолы являли свои лица народу, пространство перед часами пустело, и Аника снова углублялась в книгу.

Неожиданно обнаружилось, что вся библиотека прочитана, а значит, чтобы не сойти с ума от скуки, нужно было отправляться в книжный магазин.

В четверг вечером (это был прекрасный августовский вечер), сказав родителям, что идет в школу узнать расписание занятий, Аника вышла из маленького дворика на Мелантрихову, прошла немного вперед, свернула от Вацлавской площади на Народную. Эта улица была полна магазинов и универмагов. Из своих дневных прогулок по городу Аника припомнила, что там, в старинном двухэтажном доме, располагается книжный магазин, это место всегда производило на нее такое же впечатление, как и волшебная лавка из одноименного рассказа Герберта Уэллса. Над дверью висела вывеска с золотистыми буквами KNIHA. Аника зашла внутрь. Звякнул колокольчик. Странно, продавца не было видно ровно, как и конца магазина, весь обзор закрывало множество книжных полок самой разной высоты и размера. В магазине царил странный полумрак, возможно, потому что свет, кажется, единственной на весь необъятный магазин лампочки, загораживали стеллажи с книгами. Аника, судя по всему, была первым в этот день посетителем лавки. Она медленно двигалась вдоль полок, выбирая книги с некоторой тщательностью. Ей казалось, что прошло около десяти минут с начала ее визита, как часы на левой руке показали, что прошел почти час.

– Интересно, родители сегодня склонны к разжиганию внутрисемейных конфликтов? – произнесла она вслух, обращаясь к фотографии Павича на одной из книг. Через три минуты Аника уже направлялась к прилавку со стопкой книг в руках. Здесь были Майринк, Олифант, Райс, Есенин, Фаулз, Стокер и Рауд. Продавец – мужчина достаточно преклонных лет, напоминающий больше толкиеновского волшебника, нежели продавца книг, появился неожиданно (хорошо, что появился вообще!). Касса была ужасно старой и сильно позвякивала, кажется, еще более шумно, чем дверной колокольчик. Все время, пока «волшебник-книжник» перекладывал книги, брал деньги за покупку и вертел ручки кассы, Аника пыталась рассмотреть кольцо на указательном пальце его правой руки. Оно было золотым, с огромным аметистом в центре. Внутри камень был будто затуманен; в тот момент, когда Аника сильнее прищурилась, чтобы хоть что-нибудь увидеть, раздалось «кхе-кхе». Обнаружилось, что продавец уже упаковал все книги в пакет из плотной коричневой бумаги и протягивал его своей покупательнице. Анике ничего не оставалось, кроме как поблагодарить этого странного человека и выйти на улицу. Она встревоженно посмотрела на часы, минутная стрелка сделала полный оборот и показала время «на час назад». Проходя мимо фруктового рынка с витающим там ароматом яблок и вишен, Аника стащила с руки «сумасшедшие» часы и швырнула их в ближайшую урну. Снова оказавшись на Мелантриховой перед входом во двор, она перевела дыхание. Возможно, родители сейчас ужинают, смотрят телевизор, готовят на кухне, говорят по телефону, что угодно, лишь бы они не заметили, что их дочь час рассматривала расписание занятий в школе, находящейся в пяти шагах от дома. Аника бесшумно повернула ключ и вошла, в холле на маленькой тумбочке лежала записка, предупреждающая о том, что родители ушли к знакомым и будут около десяти.

– Что ж, к десяти так к десяти, – произнесла она и двинулась в библиотеку, чтобы приступить к очередному роману Майринка. Большие часы в гостиной невозмутимо показывали время «на час назад»…

Лето неожиданно кончилось, в понедельник нужно было посетить школу, чтобы записаться в профильные группы и узнать подробности о курсах, а во вторник приступать к занятиям.

Но это только на следующей неделе, так что у Аники еще было немного времени, чтобы прочитать все купленные сегодня книги.

Глава 3

Как давно я не писала, прокручивая в дороге всю историю этой чешской девушки под хрипловатый голос великого Тома Уэйтса.

Наконец, мне удалось снова вернуться к тому, на чем я остановилась, а именно к началу учебы.

Итак…

…Аника заглянула в аудиторию, там было полно народу, почти все места были заняты, кроме нескольких сзади и одного в первом ряду, к нему она и направилась. Из сумки был извлечен учебник по литературе, колледжбук и ручка. Аника огляделась по сторонам, похоже, что ее появления никто не заметил. Она решила, что раз тут все друг друга уже знают и она единственный новый человек, то стоит самой пойти и познакомиться со всеми. Преподаватель зашел в класс как раз в тот момент, когда Аника уже собиралась подойти к девушке у окна.

Высокий мужчина лет тридцати оказался американцем, по крайней мере, фамилия, которую один из ребят назвал в приветствии, говорила о том, что это мистер Смит (какая распространенная фамилия!). Он поприветствовал всех собравшихся и под бодрый гул отдохнувших за лето учеников возвестил о том, что нужно начать курс этого года с Франца Кафки. Аника тут же загрустила, потому что ровным счетом ничего высокого и душевного в произведениях Кафки она не находила.

Так прошло целое занятие в пятой аудитории, освященное электролампами и тусклым пражским небом.

В перерыв между биологией и правом Аника решила познакомиться хоть с кем-нибудь, ее уже несколько часов преследовало ощущение, что никто ее не видит.

В конце коридора стояла группа ребят, она уверенно направилась к ним.

– Привет!

Ей ответили не сразу, предварительно смерив неодобрительным взглядом, задержавшимся на томике Гете.

Через пять минут принужденной беседы Аника осознала, что ей здесь не рады. Как она ни старалась поддержать беседу и понравиться, ничего не получалось. Аника отошла к окну, за которым крыши домиков отбивались от гулкого дождя. Значит, здесь она обречена на одиночество, понять бы, почему.

После занятий все пошли гулять, а Аника медленно побрела по улице, ведущей к ее дому.

Это была далеко не самая погожая осень Праги. Все чаще приходилось закрывать окно библиотеки и засыпать не только под звуки гитары, доносящиеся из наушников, но и под мерный стук дождя.

Однажды, зайдя в библиотеку, Аника обнаружила на полу множество листьев, которые ветер принес с площади, они легко шелестели, перемещаясь от кресла к полкам.

Если появлялось время, Аника затыкала уши наушниками, закрывала глаза книгой, а разум – печальными размышлениями о смысле жизни и глубокой человеческой грусти.

В октябре пришлось признать, что кончаются не только книги, но и запасы душевного равновесия. Как бы ни расхваливали преподаватели свою лучшую ученицу, как бы она ни улыбалась на занятиях, в душе ее шел дождь, которому не было конца.

Так прошел октябрь, оставив город без листьев, а садовников чешских замков без работы.

Нужно было что-то менять в этой жизни, но как и что, Аника не знала, кажется, впервые.

Глава 4

Она вышла в переулок, упершись взглядом в маленький кукольный магазинчик. Впереди деревья тянули свои омертвелые ветви к бесцветному небу. Между домов скользил сырой туман, гулким стуком отдавалось каждое падение капель на булыжники мостовой. Ветерок неожиданно ворвался на эту улочку, разорвав в клочья туман, нагоняющий холодную сонливость.

Аника поежилась и застегнула куртку.

Она побрела вверх в сторону Малой страны, сворачивая то влево, то вправо.

Медленно…

Аника заглянула в лицо Карла Великого, почему-то ей вспомнилась обложка «Зеленого лика».

Все было непривычно пусто, казалось, каждая из каменных фигур Карлова моста, постройка которого была рассчитана лучшими астрономами Европы, жива и лишь в великой дреме ожидает великих перемен, даже знаменитый крест заметно поблек в эти утренние часы.

Аника устроилась на бортике моста у подножия одной из фигур, обратив свой взор в сторону собора Святого Вита. Скоро с его колокольни раздастся звон, пробуждающий не только пражан, но и все мистические силы и настроения города.

Градчанский парк почти полностью скрывал необъятную громаду готического собора.

Казалось, что прошло несколько часов, прежде чем раздался звон. Он легким колебанием воздуха разнесся по пустому городу.

Стайка пичужек вспорхнула с веток вековых деревьев парка.

Нужно было идти домой, родители, наверняка, скоро проснутся.

Было тяжело возвращаться назад.

Низкие окна домов на Мелиховой не отражали ничего своим затуманенным взором, наблюдая за проходящей мимо девушкой. Аника поднималась по старинной витой лестнице, пальцы проскальзывали по кованой решетке вслед за быстрым шагом.

Легко прозвенели ключи, легче, гораздо легче даже самого маленького соборного колокола. Легко и музыкально…

Было тихо, а значит, сон еще не оставил квартиру, отступая перед торопящей людей будничностью.

Аника преодолела очередную лестницу, на этот раз на второй этаж, в библиотеку, где легкий слой пыли на книжных полках становился хранителем всех ее размышлений и мечтаний. На этот раз Аника не пошла к оконной нише, она подвинула к камину глубокое кресло и разожгла огонь.

Блики играли на переплетах и золоченых буквах обложек. Огонь дружелюбно потрескивал (все-таки здорово жить на последнем этаже, оттуда легче всего проложить каминную трубу). Пространство постепенно оживало, а замерзшие щеки Аники постепенно теплели. Она опустилась в кресло и, кажется, полностью скрылась в собственных мыслях, пока часы на площади не пробудили ее, быстро перемещая минутную стрелку «на двенадцать». За стеной в гостиной им вторил латунный маятник.

Восемь утра…

Аника поджала ноги, удобнее устраиваясь в кресле, стягивая куртку с некоторой неохотой, хотя в библиотеке уже было достаточно жарко.

Неожиданно что-то выпало из бокового кармана и, покатившись по полу, остановилось у ножки кресла. Аника наклонилась, чтобы поднять предмет, куртка упала на пол, но девушка этого так и не заметила.

Вся эта ситуация вдруг напомнила ей книгу Милорада Павича «Ящик для письменных принадлежностей», где герой постепенно постигал все тайны этого ящика и связанную с ним историю.

В руках Аники были часы на тонкой золотой цепочке, звенья которой представляли собой пятиконечные звездочки. Боковая сторона корпуса была испещрена абсолютно незнакомыми знаками. На циферблате числа отличались от обычных – 30, 4, 5, 13, 25, 31, 6, именно в таком порядке, а стрелок вместо пяти было семь, каждая оканчивалась маленьким месяцем. Сбоку торчал небольшой штырек, а на нем – солнце с изогнутыми лучами.

Аника с интересом рассматривала этот предмет. Откуда он, как появился в кармане куртки, ведь часы достаточно увесистые, а она даже ничего не почувствовала? Что же с ними делать, отнести назад? Нет, что-то подсказывало, что нужно оставить их себе. Тут Аника надавила на рычажок с солнцем, раздалось позвякивание, и одна из стрелок, самая короткая, провернувшись три раза, встала напротив 30. Что бы это значило?

Глава 5

Кажется, я опять забыла, о чем мы с вами говорили. Простите, просто на днях мне попалось полное собрание сочинений Оскара Уайльда, и я несколько увлеклась.

А остановились мы на том, что…

… близилось 30 ноября, а значит, праздник святого Андрея.

Аника совершенно забыла о часах и просто носила их в кармане, подчиняясь какому-то внутреннему инстинкту. Первое полугодие подходило к концу, а она так и проливала слезы, расстраиваясь из-за того, что не может влиться в систему. Правда, странные часы придавали ей ощущение того, что все будет хорошо, а что подразумевала Аника под этим «хорошо», не знала даже она сама.

Медленно, день за днем, отрывной календарь на стене становился все тоньше, и теперь он выставил на всеобщее обозрение золотистые цифры «29».

Удивительно, обычно в Праге почти нет снега, а сегодня, пока проходил урок географии, город побелел.

Улица напоминала сказочное королевство: деревья были обсыпаны сахарной пудрой, искрящейся в лучах зимнего солнца, крыши домов залиты белой шоколадной глазурью, а с неба сыпалась мелкими хлопьями сладкая вата.

И как учиться после такого!

Оставшиеся лекции и преподаватели представали перед Аникой то зефирными кругляшами, то карамельными тросточками. А все это в силу чрезмерной любви к сладкому и крайне свободному в своих действиях и предпочтениях воображению.

После школы никуда не хотелось торопиться, да и некуда было: дома никто не ждал (родители уехали на выходные, а Аника уговорила их оставить ее в покое), уроков не задали – праздник все-таки!

Аника открыла дверь, сбросив сумку в холле. На улице значительно похолодало, с появлением снега температура упала до отметки «пора надеть свитер». В спальне был удивительно прекрасный беспорядок, который был довершен вещами, разбросанными по полу вследствие поисков в шкафу свитера, который, наконец, был извлечен оттуда. Натянув его, Аника взяла сумку меньших размеров, надела куртку и вышла на улицу.

Множество людей наполняло площадь, все они пришли увидеть «смерть апостолов», чтобы одновременно затаить дыхание в ожидание этого чуда, создавая совершенно особую атмосферу вокруг.

Аника медленно двигалась, обходя людей, спешащих домой. Ей нужна была маленькая улочка недалеко от Чехова моста (я специально не называю точного адреса, иначе это место перестанет быть таким секретным). Так вот на одной маленькой улочке, даже меньшей, чем Злата, есть магазинчик, над которым висит трехсотлетняя вывеска с надписью Cokoladniza. Это одно из самых волшебных мест Праги, самая лучшая кондитерская, какую только можно вообразить. Аника забрела сюда случайно пару месяцев назад во время одной из своих прогулок. Долгое время она удивлялась тому, что никто не знает об этом волшебном месте: когда бы она ни зашла, там всегда никого не было.

Сегодня, как и всегда, переулок был пуст, и Аника, задержав дыхание, открыла дверь. Тут же она погрузилась в мягкое тепло и аромат шоколада, который после визита сюда еще долго сохраняла ее одежда.

Аника устроилась в мягком кресле у витражированного окна в ожидании меню в кожаном переплете с сиреневой кисточкой. Появилась девушка с приятной располагающей улыбкой и опустила на стол кожаную папочку.

Через пять минут на столике оказался самый лучший в мире медовик и чашка горячего шоколада с ванилью. Девушка исчезла, а из невидимого динамика полилась мелодичная «Hold on».

Аника смотрела сквозь цветные кусочки стекла на размытую улицу и падающий снег, вскоре окончательно залепивший окно. Она никогда не испытывала большего умиротворения. В голову могут приходить только удивительно оптимистические мысли, когда прихлебываешь горячий шоколад, рассматривая пейзажи Дюрера, которыми были оформлены стены шоколадницы. Оставив на столике деньги, Аника подошла к витрине, заполненной шоколадными конфетами и фигурами. Выбор пал на металлическую коробку, изображающую рафаэлевских ангелочков, полную фигурок из белого шоколада, начиненных орехами и цукатами. Расплатившись, она произнесла привычное «декую» и вышла на улицу. Снег всего за пару часов превратил Прагу «стобашенную» в Прагу «стосугробную». Аника зашагала в сторону дома, надевая перчатки и плотнее затягивая шарф…

Горячий шоколад нагонял сонливость. Аника отворила дверь спальни, включив лампу на тумбочке, сделала несколько шагов и повалилась на кровать. Она отыскала в сумке коробку из шоколадницы и открыла ее. Один за другим исчезали ангелочки, а когда пробило двенадцать, оказалось, что Аника спит в обнимку с коробкой-пристанищем сикстинских ангелов. Найденные недавно часы звякнули трижды, стрелочка дрогнула, заставив циферблат ожить в кармане кофты. Но Аника ничего не слышала, она уже спала…