К литературному Олимпу Алексей Кошкин, выпускник 1998 года Эпиграмма Мой посеревший день – Тихий осенний оклик… В небе летящему сень, В сердце, где листья намокли, Здесь, где забвения бич, Мерзкого стона безумье, Брошен был пагубный клич Скрежетом сласти раздумья. Брошен… И врос суетой В жизни светлеющий отблеск, Словно телец золотой, - Века безжалостный оттиск… Мой помраченный мир Дерзким вопросом окутан: Будет ли жизни пир Вместо пути к вечным мукам? Плакала пугала тень На огороде рассвета: Очень мешал ей день, К жажде несущий ответы! Гамлета драный сюртук; Фальшь – вековечная сцена – Римский призывный стук: Крысы его оценят! Здесь нафталинным сном Дремлют души стремленья - Так за живым огнем Тлеют века – поленья. Ворохи желтых бумаг, Затхлых скрижалей щепки… Ум, словно пугало наг, Песен приносит слепки. Темень позёрских речей – Личинки кулисной моли… Где мой безбрежный ручей, Света бескрайнее поле? Бряцанье пугальских лат Вместо журчания рифмы, Тенистой опушки Сократ Слагает былины про рифы. Воем сирен окружен Желтого дома хозяин; Словно на миг оглушен Треском зимы развалин, Свой огород хранит, Птицу и жизнь пугая… Вирши свои хрипит, Серых ворон ругает! Шум чугунка – головы, Лесть о мещанской заботе: Будешь ты ждать похвалы, Не охладев к той «работе»! Сбрось чугунок этот прочь, В затхлость сюртучной драни; Будет лишь тихая ночь В пути отдавать тебе дани. Твой огород – только сон, Страхов исполненный лживых. Душевный рождается стон, От козней зовет строптивых! Бег от вороньих чувств, Жизни полет над тьмою, - Пугалом злых беспутств Были тех лет помои. Сбросить беспамятств корысть В прорву бушующей лавы, Камня безделие грызть На кочке у дня дубравы. Северный день в пыли… Грозных земель каменья, Грустно шуты-короли Черпают яд забвенья. Над крышей зеленых крон Веку ненужная жалость; Носит на лбу закон Ночи безумная старость. Тьма без дневных фарисейств Даром для бездари серой; Слава слепых семейств Сути ночной галеры. Греясь от ветхой души, Живости сон преисполнен, - Теплою сенью крушин, Дня новизной доволен! Выйдя на белый мир Из черноземий печальных: Сотни блистающих лир, Ветер из недр причальных! Вихри пустых безмолств, Лиц перекошенных солью, После всех бездны посольств В театр эпиграммной моли. 12.05.99 22 – 48 Epistula non erubescit* Выпал снег на серый гравий ночью, - Утру холодом грозится века сумрак… Бездна мыслей – светлых иль порочных – На столе зажжет звезды окурок. В дни спокойствия скрежещет карандашик: Сырь, неломанной беспочвенности дикость, - И ведь нет ни зол, ни глупости промашек, - Лживый парфенонный сикось-накось! Безучастно громыхает совесть На пустых развалинах кощунства; Бесполезных точек, снега повесть, Сказ о каркающем коршунов безумстве! Полупьяных букв немая мелкость, Скрип телеги старой в бездорожье, Ювеналовой ежистости неловкость, Пир чумной под деревом сварожьим! Да, порою хоть бумага не краснеет - Целлюлозность – чувствам, вот помеха, - Все ж от злости души холодеют, Слезы попусту… Иль баснотворцу на потеху? 12.05.99 22 - 48 * Записка не краснеет. Ред. «Бумага все стерпит» (лат) |