К литературному Олимпу

Надежда Назарова, 11-а класс

“Сон разума рождает чудовищ…”

(Ф.Гойя)

- Вась, Она опять глядит, - прохрипел Михаил.

Да Вася и сам уже заметил: он, как обычно, сжался в комок, и казалось, что стал меньше раза в три.

Никто из них не договаривался называть это нечто. «Она». Почему-то в представлениях у обоих мужчин это существо было не «Он», не «Оно», а именно «Она».

Она каждую ночь была такой: бесстрастный зеленый глаз в самом темном углу комнаты. Чей это глаз, они не знали, почему он появлялся в углу – тем более. Он не имел ни век, ни лица, где бы он мог располагаться, ни пары себе. Это было лишь белое глазное яблоко с зеленой радужкой и узким зрачком. В Ее взгляде не было смысла: он не был ни добрым, ни злым, ни тупым, ни глубоким – никаким другим. Он просто был. Она появлялась на пороге ночи и исчезала с первыми лучами рассвета.

Михаил и Василий одновременно с облегчением вздохнули: ночь кончилась, Она убралась восвояси.

- Ну, как, Виктор Петрович, утренний обход? В девятой палате ночью опять гостил глаз?

- Да, Мариночка. Прямо и не знаю, что делать. Они лечатся у нас уже семь лет. И эти семь лет каждую ночь оба они видят одно и то же: глаз без век, лица и второго глаза, смотрящий на них из темного угла. Они видят это и вместе и по-отдельности. Что мы только не пробовали: и пичкали снотворным, и расселяли в разные палаты, и приставляли к ним сиделок. Ничего не помогает: снотворное не действует, в других палатах они лишь мешают спать пациентам, сиделки тоже не могут их успокоить. Странно, что одна галлюцинация появилась у двух ничем не связанных мужчин и продолжает их обоих преследовать более семи лет.

- Миш, почему именно мы?.. За что нам с тобой такое наказание?

- Да, Вася. Хоть бы понятно было, чего она хочет. Смотрит просто в никуда – и всё. Помнишь, я пытался говорить с ней, и она перевела взгляд на меня. Тогда я чуть в обморок не упал от ужаса и тоски. Пусть уж лучше смотрит, как всегда, в одну точку, но не на нас. Господи, как тяжело смотреть ей в глаза… то есть в Глаз. Какое-то очень тягостное, непонятное чувство. Долго ли нам мучиться? Я скоро сойду с ума.

- А у тебя не закрадывается подозрение, что уже сошёл? Ты разве не помнишь надписи на этом здании: «Психиатрическая лечебница»?

- Присаживайтесь, Екатерина Васильевна. На что жалуетесь?

- Мне третью неделю каждую ночь видится одно и то же: зеленый глаз без век, без лица, без второго глаза. Я думала, что это от переутомления, или от стрессов, или оттого, что я часто смотрю фильмы ужасов. Я взяла отпуск, уехала отдыхать на дачу: на природу, где нет ни телевизора, ни надоедливого начальника. И все равно этот глаз, - она всхлипнула, - появляется каждую ночь в самом темном углу комнаты и смотрит… Непонятно, чего Он хочет, почему Он появляется, что я сделала… - она разрыдалась.

-Успокойтесь, голубушка, - доктор дал ей стакан воды и таблетку валерианки.

Пока женщина приходила в себя, он позвонил Виктору Петровичу, главврачу психиатрической больницы № 5.

- Это я. Помните, некоторое время назад Вы мне рассказывали историю болезни двух ваших пациентов. Им каждую ночь виделся глаз. Они до сих пор у вас лечатся?

- Да. И мне порой, кажется, что они проведут тут остаток своей жизни. У них странная групповая галлюцинация. Даже самые сильнодействующие методы лечения не приводят ни к каким результатам…

- Виктор Петрович, у меня для Вас есть интересная новость…

В семь часов утра в палату № 9 ввели женщину. Она была невысокого роста, с хорошей фигурой. На ее миловидном лице лежала тень бессонницы: темные мешки под глазами, резко выделяющиеся морщинки, уголки губ и глаз опущены вниз. Нервным взглядом она обвела палату и двух мужчин, каждый из которых сидел на кровати, сжавшись в комок. «Как курицы на насесте», - подумала она. За ее спиной с шумом захлопнулась дверь. Мужчины смотрели на нее вопросительно.

- Катя, - представилась женщина.

- Михаил, - отозвался один из мужчин, - а он Василий.

В три часа дня врач зашел в девятую палату. Василий по-прежнему сидел на кровати, а Михаил и Катя что-то бурно обсуждали.

- Ну, как дела? – спросил он.

Катя и Михаил продолжали громко разговаривать и размахивать руками; они будто не замечали доктора. Василий флегматично отозвался из своего угла:

- Они уже несколько часов так сидят. Они говорят, что влюбились друг в друга с первого взгляда или нечто в этом роде. Но, во всяком случае, они уже не хотят расставаться.

Мужчина и женщина как по команде повернулись к доктору:

- А, здравствуйте, Виктор Петрович. Вы не в курсе: можно ли жениться пациентам психиатрической больницы?

Темнота заглянула в окна. Вася залез под одеяло, и его прошибала крупная дрожь. Михаил и Катерина сидели, обнявшись на кровати и, как завороженные, смотрели в самый темный угол.

- Он появится с минуты на минуту, – чуть слышно прошептала она.

- Да, Она всегда появляется в это время.

Вот на стене по миллиметру стал появляться… нет, не один, а два зеленых глаза, без век и лица. И только они полностью материализовались, в воздухе на миг, очерченное огненными линиями, возникло лицо странного существа. Зеленые глаза, нашедшие своего хозяина, вспыхнули радостью, и видение исчезло.

Всех троих выписали из лечебницы через несколько дней, и никогда больше не тревожил ни одного из них странный зеленый глаз.

Михаил и Катерина поженились и были счастливы. У них родилась дочь Альбина. Но они ее не очень любили: не по годам серьезная и молчаливая, она часто странно смотрела на них, без злобы, без любви, без радости, без мудрости и без смысла. Смотрела на них своими большими зелеными глазами…

Плагиат

“Тут что-то лежит, я чую, что тут есть что-то”, - пробормотал безобразный карлик, сунув свой длинный нос в урну. Он вынул оттуда своими крючковатыми пальцами несколько небольших клочков бумаги, разгладил их и сложил вместе. “Да, да!” – радостно захрипел он, - “Я никогда не умру, я всегда буду жить!” И на глазах у стайки изумленных воробьев чудовище превратилось в молодого красавца.

“Что же рифмуется с этим чертовым словом? Какая же тут может быть рифма?” - Ему казалось, что люди всего мира окружили его, зная заветное слово. И они кричат его поэту, но он не слышит: он накрыт колбой из толстого зеленого стекла. Лица людей искажены, а он мечется от стенки к стенке в суетном порыве разобрать что-либо.

Ведь без этого слова получается так чудесно: это стихотворение должно, оно просто обязано помочь сотням людей, ищущих истину. Он должен, должен донести до них… Но без этого слова стихотворение теряет смысл.

Нервы на пределе. Отчаянье: “Может, это все не так важно, а все заурядно и известно всем?” – острый буравчик впивается в мозг. И вот стихотворение уже лежит, разорванное в урне рядом со скамейкой. Поспешные шаги глухо отдаются в аллеях темного парка.

Молодой черноглазый красавец с достоинством шел по улицам провинциального городка. Женщины посмелее с интересом оглядывались на него, а поскромнее прятали мечтательные взгляды в облака ресниц.

Он никуда не спешил, он знал, что успеет, как успевал уже десятки столетий. И теперь, когда новая частица его жизни у него в руках, он будет молодым и красивым, он будет наслаждаться жизнью.

Он спросил прохожего, как пройти в редакцию главной газеты городка. С трудом разобравшись в сбивчивых объяснениях местного жителя, он направился прямиком к зданию редакции.

“Что же мне делать? Зачем же я вспылил тогда? Ну переделал бы что-нибудь…” – думал поэт, в очередной раз перерывая содержимое урны. “Зря я доверил свои мысли бумаге. Надо было хоть что-нибудь запомнить. С чего же я начал?” И он опять сел на скамейку и стал вспоминать ту ситуацию, когда писал он свое злополучное стихотворение: “По-моему, я выкинул клочки в урну. Куда же оно могло деться? Ну, куда же?!” Поэт затрясся в беззвучной истерике.

Это стихотворение было смыслом его жизни. С раннего детства идея его блуждала в закоулках ума поэта, являлась во снах в виде неясных образов. Он знал, что в один прекрасный день он полностью расшифрует ЭТО и создаст НЕЧТО, которое даст ответ многим людям. И вот сегодня он был ближе всего к ИСТИНЕ. Ему осталось лишь слово… Зря он погорячился. Поэт чувствовал себя опустошенным.

Красавец приблизился к невзрачной секретарше редактора и вкрадчиво заглянул ей в глаза.

- Простите, но он правда сейчас не может принять Вас, - уже мягче ответила она.

- Нет, я уверен, что он МОЖЕТ и ДОЛЖЕН. Это очень важно. Я принес бесценные материалы для вашей газеты.

- Что за шум? – из двери выглянул склонный к полноте мужчина средних лет.

- Этот молодой человек рвется к Вам уже 15 минут, - ответила секретарша.

Редактор уже хотел грозно выкрикнуть, что он занят, но не смог, взглянув в глаза странного визитера. Он почувствовал, что просто обязан поговорить с ним.

Проходите за мной.

- У Вас есть что-то для меня?

- Стихотворение, которое я хотел бы поместить в завтрашнем номере вашей газеты.

- В завтрашнем?! – лицо редактора побагровело, ноздри заколыхались. Такой наглости он не ожидал: люди, хотевшие напечатать свои произведения в газете, по полгода ждали аудиенции в его кабинете, потом их работы пылились на редакторской полке и только потом они попадали в газету.

Но, взглянув в глаза молодому человеку, редактор решил прочитать сразу.

- Великолепно! Блестяще! Да, это стоит напечатать! Ваше стихотворение станет гвоздем номера! Рейтинг моей газеты возрастет! Какой гонорар Вас устроит?

- Мне не нужны деньги. Главное, чтобы произведение появилось в завтрашнем утреннем номере.

- По рукам.

Поэт с трудом раскрыл глаза. Его тело ныло. Осмотревшись, он понял, что провел ночь в парке на твердой деревянной скамейке. Он не помнил, почему остался здесь, может от пережитого накануне потрясения… Впрочем, больше ничего не важно… Он встал и, пошатываясь, вышел из парка. А маленький городок уже гудел, просыпаясь.

“Народ сегодня чем-то озабочен”, - автоматически подметил поэт, наблюдая группочки взволнованных людей, которыми была запружена улица.

Поэт брел, безразлично поглядывая по сторонам. Он был раздавлен: глупый, он разрушил мечту собственными руками. Вдруг резкая боль в плече. “Извините…” Ой, где-то я его видел… Ах да, мы с ним учились вместе.

- Привет.

- Привет. Ты знаешь, что случилось сегодня! Событие! Гениальное стихотворение появилось в сегодняшней газете. На, держи. Оцени, ты же поэт.

Безучастный взгляд скользит по строчкам. Но что это?

- Это же мое стихотворение! Погоди-ка, подпись… Кто это такой?! Наверное он достал черновик из урны. Тут не хватает последнего четверостишия.

- Э-э, приятель, да ты совсем с разумом поссорился. Ты всегда был неудачником, а сейчас присваиваешь чужое творение, - мужчина повертел пальцем у виска, махнул на поэта рукой и растворился в толпе.

Он был в отчаянье. Он метался, кричал, плакал, стучал головой об стену. Под утро он пришел в себя и решил, что пойдет в редакцию газеты.

- Это профессиональная тайна. Я не могу сказать Вам его адрес.

- Но я прошу Вас. Хотите я встану на колени? – поэт бухнулся на пол и разрыдался.

- Ну хорошо, хорошо, успокойтесь…

“Да, вот эта улица, дом, подъезд. Что-то все очень знакомо, будто я уже был здесь”. – Поэт понял, что стоит у дверей собственной квартиры. Но он был настолько утомлен, чтобы удивиться, возмутиться, испугаться.

… Дверь не заперта. Комнаты пусты. А в самой дальней, где в беспорядке возвышаются стопки книг, груды кассет, пачки бумаги, сидит на старинном бабушкином кресле молодой черноволосый красавец.

- Ты кто? – спросил поэт.

- Я – поэт.

- Почему ты?

- Потому что ты сейчас умрешь, а я останусь здесь. Ты закончился и начался я. Твое недописанное стихотворение напечатал я, и это дало мне жизнь. Века, тысячелетия! Я подбираю ваши недодуманные идеи, мысли, произведения. Вы, глупые мечтатели-творцы, думая, что создали нечто заурядное, забываете про них, выкидываете. Вы тщеславно считаете, что создадите лучше, но это были ваши лучшие, последние!.. А я питаюсь ими, питаюсь их славой, молодею, живу! А вы, глупцы, все множитесь, и множатся ваши недодуманные мысли, поэтому я буду жить вечно!

А ты, поэт, ты – единственный из сотен - начал меня разыскивать, а теперь поплатишься жизнью. Но сегодня у меня хорошее настроение, и я хочу позабавиться. Допиши свое стихотворение.

- Что же мне будет за это?

- Не знаю еще, не придумал. Но это твой последний шанс.

- Я согласен.

- Даю тебе час.

Безразлично тикают ходики, отмеряя последние минуты.

- Ну, что же ты? – юноша с издевкой обратился к поэту и злобно рассмеялся.

- Осталось еще три минуты!

Но черный продолжал хохотать. Поэт обвел взглядом комнату, мысленно прощаясь с ней. И вдруг его взгляд остановился на зеркале. Там, где должен был отразиться прекрасный юноша, извивался и брызгал слюной безобразный карлик. “Взгляни в суть вещей”, - молнией пронеслась мысль. И сразу же в сознании возникло СЛОВО. Все встало на свои места. Поэт закричал, запел его, и, казалось, весь мир вторит ему. А смех юноши сорвался в хрип, на стон. Его лицо темнело, съеживалось, пальцы скрючивались. Он весь уменьшался в размерах. И вот перед поэтом безобразный карлик.

- Ты не последний! Я буду жить вечно! – взвизгнул он и опрометью выскочил из комнаты.

Декабрь ’98

Очарованный странник

Борису Викторовичу…

В мире идет очарованный странник…

Где и когда начался его путь?

Кто он? Какого он Бога избранник?

Где и когда сможет он отдохнуть?

Ищет он что? Каковы его цели?

Что он нашел? Что успел потерять?

Смысла уста уж давно онемели.

Слушая ухом, не сможешь понять.

Вслушайся сердцем – он много расскажет

О всех мечтах, что встречались в пути,

О всех словах, что сказал, он и даже

Образ свой светлый опишет любви.

Тихо попьет с тобой чаю, а после,

Имя твоё моментально забыв,

Вновь соберется к кому-нибудь в гости,

Не привязавшись и не полюбив.

Так и идет в одиночестве полном,

Меряя версты по жизни-реке.

Солнце даря, людям к свету не склонным,

Бэг за спиною и книга в руке.

Упали кудри, да на плечи

По плечам пышно рассверкались.

Мне не нужна в холодный вечер

Подруг бессмысленная жалость.

Мне надо жизнью поделиться

С родным и близким человеком,

Чтобы в глазах его напиться

Той силы, чтоб бороться с веком.

Хочу любовь свою и радость

Отдать с лихвою, без остатка,

Мои чтоб чувства отзывались

В его глазах волною шаткой.

Сегодня ты, мой милый, нужен,

А завтра будешь ты без дела.

С душой сегодня будешь дружен,

А завтра только с глупым телом.

Так выбирай, чего ты медлишь?

Пока всё четко поясняю.

Не может быть, что мне не веришь,

Не может быть, что ты не знаешь…

26 декабря 1998

Ты – чудный подарок судьбы,

О, рыцарь с глазами оленя.

Быть может, встречались мы

В день солнца прекрасный, весенний.

Признайся, ведь твой был тот щит

С алмазом на гербе фамильном.

И меч твой со свистом летит

Сразиться с противником сильным.

Нет смысла в жестокой борьбе,

Но самое главное мира

Хоть раз ощутить на себе

Лишь взор королевы турнира.

Не спросишь, вдруг любит она?

Но это тебе и неважно.

Открыта скитаньям страна,

О, светлый мой рыцарь отважный.

И будешь кричать городам

И тихо вздыхать на травинку,

Чтоб та, что милее всех дам

Тебе проронила слезинку.

Твой путь будет длиться века,

И в страшном столетье двадцатом

Невинной девы рука

Притронется с нежностью к латам.

11 января 1999