Роза ветров

Тамара Колосинская, 11-б класс

Вечер. Темно. Через лес мы идем,

И мне совсем не страшно.

Помочь готов, если будем вдвоем –

Ты сильный, большой и бесстрашный.

Руку рука незаметно сжимает,

И сердце бьется быстрей –

Душа с душой одну тайну знают…

А ночь все темней и темней.

Мысли. Слова. Говори, все что есть,

Что разум мучит, тревожит.

Сейчас с тобой мы здесь и не здесь,

Сейчас улететь мы можем.

Песню тихо ты мне напеваешь

И пальцы сжимаешь крепче;

Этот мотив отлично ты знаешь;

Знаешь, с тобой мне легче.

Тише. Темней. И все ближе река,

И сердце к сердцу ближе.

Общая наша уплывает мечта,

И звезды становятся ниже...

16.10.06

* * *

Мысли реальные – опасны,

Чувства искренние прекрасны.

Только будет больно очень,

Если предавали ночью.

Что случилось – позабудь,

То, что было – не вернуть;

Запри сердце прочно-прочно,

Если предавали ночью.

Постарайся сильным быть –

Душа не сможет полюбить.

Сердцу сердцем не помочь, -

Если предавали в ночь…

17.10.06.

* * *

Ни о чем не жалею, -

Так случилось? Так надо!

И тихонько бреду

Я аллеями сада.

Облака уплывают…

- Вы возьмите с собой

То, что две души знают;

Им ведь нужен покой.

Так спокойно-красиво

Желтый падает лист,

И луч солнца игриво

За ним тянется вниз.

Хлопья первого снега

Мне ложатся на плечи.

Наблюдая за небом

Я ждала этой встречи.

И за грань серебра,

Между правдой и ночью,

Я частичку себя

Отдаю тебе… Хочешь?

20.10.06.

Малыш

Солнца свет коснулся крыш –

Утро наступает.

Он уже не спит, малыш,

Глазки открывает.

Солнца свет коснулся окон,

Лучик заиграл;

Зайчик пробежал по стеклам,

Как ребенок мал.

Солнца свет коснулся трав,

Задорно улыбнулся;

Подмигнул лукаво нам –

И малыш проснулся!

21.10.06.

* * *

Прикосновенья светлый миг –

Пройдет, но ты его заметишь.

И той же нежностью ответишь,

Преображая милый лик…

Рукой несмелое движенье –

К ладони тянется ладонь.

Ты сердце ласкою затронь –

И в мыслях радость и сомненье.

Где-то в мае

(7.05.06)

Анастасия Куклина, 11-б класс

Мотылек

Эй, мотылек, зачем летишь к огню?

Быть может, эта фраза и не нова,

Однако смысла не утратила совсем.

Вот, вот она священная основа,

Что управляет мирозданием.

Лишь тот, кто не боится потерять,

Все то, что жизнь ему дарила,

Способен душу близкому отдать,

Когда твой друг теряет силы.

Полет недолог, это не беда,

Зато тот мотылек окажется сильнее

Всех, говорящих: «Ерунда».

Быть может, смерть его согреет.

* * *

Любовь, как правда,

Каждому своя,

Своя свобода –

Сущность бытия.

Стандарта нет,

Предела нету тоже,

Полночный свет -

Мне вряд ли он поможет.

Привычный день

Проходит как обычно,

Но чья-то тень

Крадется прозаично.

Сбивает зарифмованный

сюжет,

Меняет формулу,

в которой меня нет…

Ольга Мальцева, 11-б класс

Еще хочу сказать Вам, дорогой учитель,

Что Вы порой не так толкуете слова,

Не те Вы строки связываете нитью,

И полагаете, что тема Вам ясна.

Вы утверждаете: по-разному мы мыслим

О понятиях любви и отношений.

Но потому лишь я пишу Вам письма,

Что соглашаюсь с Вами я всецело.

Да, в нашем мире любовь эгоистична,

А я хочу, чтобы она была

Всепрощающей, всеобъемлющей, бесконечной.

Вот ведь о чем я говорю слова.

И лишь тогда скажу: «люблю я», -

Когда не будет слов «меня», «тебя» и «всех»,

А будет лишь «единственный», «любимый», -

Только тогда любовь узнает свет.

27.11.2006 00:18

Она мчится по ночному холодному осеннему городу. А в салоне автомобиля тепло и уютно. Рядом на переднем сидении пассажир. Он, думая, что делает это незаметно для нее, как бы отвлеченно разглядывает изящные изгибы ее руки, которая легко и уверенно держит руль.

А ночью жизнь в городе только начинается. Вокруг огни, неоновые лампы, свет казино, ресторанов, клубов, супермаркетов.

Он резко повернулся и посмотрел на нее в упор кричащим и явно вопрошающим взглядом. А она осталась спокойной и невозмутимой, ничто не изменилось в этой удивительно красивой девушке: ее мягкие каштановые волосы по-прежнему скользили вниз, гордая осанка, мягкое дыхание. Ее эмоции передавал (а можно сказать даже выдавал) только лишь спидометр: 80, 100, 120, 160…

«Евгений», - сказал он, как будто был уверен, что она хочет знать именно это.

Девушка повернула голову и бросила скользящий вдоль него взгляд и отвернулась. Все это произошло довольно быстро, но ему это мгновение показалось сладостно долгим. Он уловил летящее движение ее шелковых волос, ее волнующее и страстное выражение лица. Он даже думал, что каждая часть его тела почувствовала на себе ее взгляд.

Через секунду она решительно, но мягким грудным голосом спросила: «Куда?»

Улыбаясь именно так, как могут только лишь влюбленные, он ответил: «В паре троек кварталов отсюда есть гостиница…»

И, казалось, красная BMW еще стремительнее помчалась по полупустой дороге ночного города…

* Влюбленность – вот истинная любовь. А она подобна жизни маленьких крылатых насекомых – поденок. Летними вечерами, когда солнечные лучи уже не жгучи, они летают в воздухе у берегов озер и рек, подобно снежной буре носятся над водой. Поденки живут сутки, ничего не едят, а потом падают, как хлопья снега на водную гладь. Так и любовь. Не бывает она вчера, сегодня, завтра, месяц… Это мгновенье полета, счастья, жизни, после которого падаешь замертво.

P.S. Наверное, тех уже нет,

Кого полюбить бы смогли.

А, может быть, нет тех,

Кто бы нам признался в любви.

Дарья Изотова, 11-б класс

Было по-осеннему прохладно. Желтые листья с багряно-красными прожилками, кружась мягко стелились под ноги, вызывая в памяти баллады Шопена. В доме напротив старинный граммофон в очередной раз оживлял прикосновением иглы виниловые пластинки, затертые до дыр. А в отдаленных аллеях парка художник рисовал до-ре-ми-фа, соединяя их с гаммой своей Души. Природная гармония поражала художника не только изобилием красок, но и звучанием: отголосками ветра, шелестом листьев и тихими ударами капель дождя о мостовую, сливающимися с мерным шипеньем граммофона…

Гулкая, сонная, то затихающая и вновь пробуждающаяся гроза. Дымный воздух автомобильных дорог, немного солоноватый запах пыли, а на горизонте только что загоревшаяся полоса света – любовный союз неба и земли - заполненная до самых краев. Лилово-синяя, зеленая, желтая, красная, фиолетовая краски. Они созвучны вечерней тональности… Прозрачные холодные капли мягко падают на листву. Одна, две, три - и в этом тоже есть музыка.

Серые дома, отголоски отжившей советской культуры, и такие же серые дороги…

Она снова забыла закрыть на ночь окно и бриллиантово-чистые капли отчаянно бились о подоконник, разлетаясь брызгами на шторы и комнатные цветы.

«Что-то в этом есть», - подумала она и, медленно встав с табурета, подошла к окну. Она любила смотреть в окно своей комнаты, особенно ночью. У нее, вообще, было особое отношение к ночи. Та манила ее своей бесконечностью, бездонностью. Она верила,что в это время суток открывается музыка сердца, которую мы прячем где-то в глубине себя.

Ей всегда было любопытно смотреть на горящие окна противоположного дома, угадывая в темных силуэтах таких же мечтателей, как и она. Ближе к утру огоньки окон постепенно гасли. Но оставалось одно… Из этого распахнутого окна всегда звучало долгое вишневое до. И она знала - это ее до.

Сегодня мыслилось тяжело… Проходя не спеша по главной улице города, он как обычно всматривался в лица прохожих. И никак не мог найти цвет, созвучный своему до. Спускаясь в очередной раз по подземному переходу, услышал переборы гитарных струн, приятный мужской голос. Остановился. Послушал. Наверное, прекрасно целыми днями создавать музыку… А голос звучал, звучал протестом всему неестественному и лицемерному, бился отчаянно о своды подземного перехода, отражался каждой нотой от безразличных, куда-то спешащих прохожих, наполняя полумрак светлым фиолетом и серебром звенящих струн, вырывался вверх с толпой людей к автобусной остановке.

Вышел на улицу, пошел дальше. Моросил мелкий дождь… Витрины ювелирного салона, освещенные софитами, блистали роскошью. На высоких подушках возвышались золотые украшения, режущие глаза своим совершенством. Их главным недостатком было то, что у них было много достоинств.

Бриллианты упивались своей идеальностью и прозрачно-холодной красотой. Они лениво переливались всеми гранями совершенства, отпугивая покупателей лишь ценой.

Огненно-красные рубины, расположившись в самом дальнем углу витрины, искрились, играя, как дорогое вино в хрустальных бокалах.

Изумруды звучали особенно вальяжно. И праздно сверкая, кажется, уже засыпали под вальсы Штрауса, утомленные собственной прелестью.

А его скромная до звучала диссонансом с музыкой дорогих кварталов города.

Лишь недалеко в придорожном кафе для дальнобойщиков звучал фокстрот, перебиваемый синкопами и повышенными тонами каждого нового посетителя; сильные до, слабые ре, сонные ми, вкрадчивые ля, визгливые си… Но вместе они не звучали. Может потому, что они не слышали друг друга, ведь для того, чтобы слышать и чувствовать, нужна тишина…

Углы домов эхом отражали соль, мосты отзывались четким ре, дороги напряженными ми, и порхавшие осенние листья сливались в унисон с тихим шорохом граммофона. А на небе за миллионы световых лет светились звезды, и только они знали: чтобы ноты зазвучали - нужен музыкальный ключ, который есть ничто иное, как любовь.

* * *

Хризантемы на снегу.

Ярко-желтым теплым светом

Солнце чуть пронзает негой,

Превозносит в мир любовь.

Вновь и вновь,

Опять и снова

Солнце клонится в зенит.

Только то, что в сердце ново

Никогда не догорит.

Ясен день, и в сердце ясно,

Одуряюще прекрасны,

Восхитительно-опасны

Хризантемы на снегу.

И по снегу я бегу.