К литературному Олимпу

Алексей Кошкин, 11-б класс

Тропа к Сусману

Пять лет назад полупрозрачным днем я бродил по лесу в поисках удовлетворения хищнической алчности, присущей всему роду человеческому. Со мною было еще несколько человек - мои родственники. Внезапно сквозь стволы густых хвойных деревьев стал сочиться влажный теплый свет. Мы очутились на поляне. Неизвестно, по какой причине я вдруг стал, как вкопанный. Я едва справился с собой и спросил: “Где мы?”. Мне ответили: “Это Сусман”. Впоследствии меня всегда тянуло на это место. Так Сусман стал пристанищем моей усталой души. “Сусман”- странное слово. Именно в силу своей странности место это притягивает к себе души людей, ищущих жизнеутверждения. Почти магически тянет к себе эта поляна, окруженная лесом.

* * *

Вся та ночь прошла для меня в неясных умозрениях. Периодически сердце начинало играть мелодию грани света и тьмы. И приводить в дух большие дозы неосязаемого и летящего стремления в гущи бетонно-цементированного стекла, к чему-то идеализированному, непонятно чем прекрасному. В этом состоянии под руку мне попалась бумага, и я стал сеять на ней семена посредством пасты шариковой ручки. Плыли в глазах буквы моего корявого почерка, и рождалось что-то неосознанное, нетребуемое ничем, но тем не менее отражающее процесс высшей нервной деятельности молодого человека.

Сон короткий, но вместе с тем питающий просветление будущности во время грядущее, приходить, похоже не торопился. А за окном в этот раз светлели зеленеющие очертания рябин и ирги. Единственным порождением сопромата вокруг меня были: печь-голландка, сам ветхий, трухлявый, исполненный винной терпкости в каждом изгнившем своем бруске дом да старый ветхий забор, светивший в окно своим серовато-плесневым штакетником. Тогда я не задумывался о цене достижения материальных благ человеком и о правомерности оного по отношению к природе и к остальному сущему.

Тем временем начинался вселенский полонез восхода, ознаменованный карнавалом красно-оранжевой материи электронно-магнитной природы. В эти минуты тебя переполняет желание стать подынтегральной функцией в общем интеграле ноосферы Земли, желание быть на порядок выше всего сущего, быть на короткой ноге со всем этим “стосорокасолнцевым” братством. Здесь мы дорожим своим превосходством. Мы осознаем свою власть. В эту минуту горды собою и физик-теоретик, дающий этому “явлению” обоснование, и поэт, радующийся тому, что его высшая нервная деятельность осознает сие, как символ, как отвлеченное. Зарядившись часа на полтора истинно-человеческим интеллектуализованным высокомерием, уже возвышеннее входишь в трухлявость животной непросвещенности. В эти мгновения разум в интеграле с “явлением”, образуя корону сущего, венчают человечество на духовное доминирование. Радость осознания этого переходит в эйфорию антиреализменной направленности. Но нити всевластного Социума, дергаемые неизвестно по чьей невидимой воле, увлекают сам полуосознаваемый фенотип в реалии координатной Декартовой среды. При этом в мышлении происходит дереализация событий и фактов, и так называемый “опыт”- не есть бумажная совокупность реалий и фактов, в дальнейшем используемых, а это есть совокупность категорий, сформированных при посредстве фактов.

Наставшим днем мне все было интересно до нового. Я открывал для своей души небеса, солнечный бег в этих небесах и облака, плывшие в тех же небесах. Душа моя стремилась к природе, дабы видеть в ней причины гармоничности и сбалансированности. Я не испытывал орнитологического восторга по поводу пения птах небесных и жужжания букашек. Для меня это была мелодия гармоничности, играющая уже миллионы долгих лет, сопровождая мерное покачивание жизни. Ноосфера Homo sapiens виднелась в этом балансе в виде ЛЭПов, участков картофеля и консервных банок, увещевавших о сущем во всем действующем Социуме. Непрерывное шествие преградил лес, увлекший и поглотивший в свою стихию. Мысль, натыкающаяся на материальные препятствия, созданные веками, кипела, плавилась, бурлила и увлекала за собой существо. В это время мысли отбивали залихватские па под марш, струившийся из разума. Это была музыка разума, являющая собой результат сложения волновых звуков, синфазно бьющих по моим окровавленным извилинам. В этот момент я оценивал себя как ледокол, рубящий от имени вселенского разума корку арктической мощи. Однако при этом величии звуки будто сами не желали выходить из меня, дабы не нарушать сбалансированность волновых звуков, излучаемых естественной средой.

Узкая дорога для человека и для его разума предоставляется чем-то лимитирующим вариации. Здесь есть два стремления, два взаимоисключения. Обратный путь есть путь к умозрениям относительно серого стекла и бетона, к отчаянным попыткам раскрыть двери серого здания и, устремившись туда, найти что-либо вожделенное и, на этом успокоившись, отойти от одиозности Социума и его проявлений. Вторая альтернатива - это стремиться к грядущему углублению гармонии. По сути дела для меня, идущего, шествие вперед являлось единственностью для сохранения статуса не принявшего теплый, но гнилой мир трухлявости бытия. По сути своей я был ребенком, родившимся из этой трухлявости. Я поднялся над жизнью трухи, над ее интересами с помощью одной единственной силы, с помощью любви. Когда путь стал делать крюки и петляния по лесу, силы мои стали подходить к концу. Вдруг путь мне преградило солнце. Это был не тот маленький блин с забавной рожицей, который был виден из трухлявости и не то огромадное блюдо, желтое с пятнами, которое рисовал Социум в умах своих приверженцев. Это было нечто всепоглощающее и всепроникающее. Затем все погасло и передо мною возникло серое детище сопромата и Социума. Здание, как и солнце, поглотило мою сущность. При этом я не думал даже воспротивиться этому поглощению. Здание подключило меня к своим коммуникациям и, давая мне минимум, не предоставляло мне возможности задуматься о происхождении этого минимума в сравнении либо в соотношении с другой мерой, с другим количеством.

Я восхищался бессбойной машинности процессов здания и не стеснялся разрушить его, а наоборот мечтал внести свою лепту в отлаживание механизмов и процессов его. Поэтому доминирование Homo sapiens не представлялось мне результатом, а являлось само собой разумеющимся и стационарным. При более длительном моем существовании внутри Серого Здания я неотвратимо превратился бы в его часть, в его атом. Но вдруг весь процесс поглощения меня сбился с шестерен и нанес моей минимализованной сущности физический урон. Я стал переживать из-за утраты тепла солнца и минимума из коммуникаций здания. В связи с разрушением инфраструктуры здания в мой мозг перестали поступать из его коммуникаций различные социолимитирующие галлюциногены, тормозящие деятельность мыслей. После этого дух вырвался из оков существа и по мшистой извилистой тропке направился в то место, где нет существенного и социального, серого и бетонного. Это место обширных просторов гармонии души, это ... поляна в хвойном лесу. Это Сусман.

В конце дискретно-идеального леса душа моя ощутила свет. Свет этот был не результатом работы какого-либо источника. Это был всепроникающий максимум, сливаясь с которым многие души сами становились дискретными накопленцами и источниками этой всепроникающей энергии. Имя этому свету было - любовь. Без малейших промедлений душа моя погрузилась в этот вечный и нескончаемый, неопределенный во времени и пространстве свет.

21:02:98

рис. Костина Петра 10-в класс

* * *

Что же стало с тобой, мой герой

И мятежного духа хозяин?

Где любовь в твоей жизни

И что она значит -

Не знаешь?

В этой строчке вопросы сплошные стоят

Без ответов.

Но для данного слова критерий “вопрос”

Иль “ответ” неуместен.

Совершенно спонтанно возникнув,

Забыв Ломоносова начисто,

Возникают всё новые, глупые ранее

Качества.

Мысль должна в этом мире пустыню

Сквозь сито просеивать для того,

Чтоб жемчужину выбрать из тонн

Всей двуокиси кремния.

А иначе гореть на помойке изгаженной вечности,

В обывательском быдле гореть этой личности.

Всё есть глупость. Одна лишь любовь

Правит миром в агонии,

И предела ей нет - ведь она -

Идеальная категория.

Разум

Domina omnium et regina - ratio *

Огонек вселенной угасал в тумане.

Чей-то взгляд волнуя,

Искры посылал:

- Светом был когда-то,

И стоял я насмерть

Против смертных скал;

Обмануть пытался

Мать свою - природу:

Силы, чтобы ярче мне гореть, искал.

Пеплы сквозь столетья веял я по ветру,

Сущность познавал я,

А теперь - пропал!

Где найду я силы, чтобы возродиться?

Чтобы на планетах “солнце” воскресить?!

Вечности летели,

Бури холодели -

Огонек метался и на помощь звал.

Что его убило?

Что его задуло?

В чем причина смерти чудо-огонька?

Все столетья гаснет

От одной он вещи -

Ведь любовь он хочет

В пепел обратить.

Осенью пылая,

Те костры из мыслей

Не дают природе свет любви зажечь

Только лишь весною,

Зажигая звезды,

Северным сияньем мраки растворив,

Свет любви сияет,

Души всеобъемля,

Как рассвет стучится

В серый сумрак дней.

28:02:98

* Хозяин и царь всего - разум (лат.).