|
|
||
|
|
|
|
|
Тенистые рощи Эвтерпы Екатерина Крутихина
Ты хочешь жеманной? Ах!.. Вздох, под ресницами радужка дрогнет.., Ох… Лови! Это! – старинной чеканки премилое блюдце, Клали на него апельсины – Надутые, влажные, важные – как брондуляки, Такие… бессовестно яркие На фоне застывшей зимы. Поедем в Марокко? Там будет нам чудно и дивно, Тепло… Поедем-ка, а? Вот только подумаю, дай, Какой чемодан мне бы взять – С плетеной ли крышкой, а может во-он тот, Крокодиловый, черный, в углу…
А хочешь капризной? Пожалуй, пожалуй… не стоит… К чему – чемоданы? Нет, нет! Лучше взять вон ту шляпку (а ленточки, кстати, не модно!). Здесь так, а здесь – этак, чуть-чуть повернуть… Ну что же такое?!!! Это ну просто абсурдно! Кошмар! Нет, вот это – не зеркало, это, да – это! Вот… точно доска для нарезки! Но впрочем, смотреться здесь не на что – Дурацкая шляпа.
Ты хочешь уютной? Да в шляпе ли дело? А зеркало, вправду, сменить не мешало б, Но как-то вот всё не решаюсь собраться И выкинуть хлам… Знаешь ли, так привыкаешь И к окнам, и к стенам, к шкафам, что темнеют, скучая То ли от старости, то ли в сумерках Зато в этом рухлядном кресле Так любит лежать моя кошка, Лежать – у меня на коленях – а мне с ней Приятней справлять файф-о-клоки.
Загадочной хочешь? Ну что ж… Если так, проходите, Хоть знаете, я Вам скажу по секрету… Или нет, право, не стоит, забудем… Но, кстати, вот видите дом на картине – Все черное… Это мне снилось и раньше. Я даже боюсь поразмыслить, Что может за этим фасадом скрываться. Нет-нет… Темноты не пугаюсь, но В тумане утра я чувствую бриз де жавю, И что-то так манит в дорогу…
А хочешь… Нет, все повторю, Даже если сменить выраженье. И все это чушь, лишь мой вариант белкового тела, Его применения и коловращения, Такой, как решила природа. А сонмы протонов, мезонов и кварцев, Что сверх (приложенье, душа что ли это?) Душа моя – семь едва различимых звучаний Вспорхнувших из тусклого пепла И плавно ныряющих в пыль. И в этом неласковом спектре мерцают Этапы моих разумений.
* * *
Рой ангелов в лучах софита Поет о плоти и о снах. Их крылья бусами увиты, Зрачки пульсируют: «Весна».
В ладони крепкой, тонкой, мягкой Собрата нежится ладонь, И кутаются в перья зябко, Хоть жжет софитовый огонь.
Батиста складки расправляют Друг другу – словно в зеркалах, Эфирной лаской отравляя Похожие, как дни, тела.
Вот мой хранитель меч свой точит О кварцы в солнечных часах: Он отличается от прочих Лазурной розой в волосах.
В лобзаньях – слезы эпитафий, В объятиях – печали тень. В чужих грехов аутодафе Они сгорают каждый день.
Своих голгоф рабы навеки Они влюбленны – для того, Чтобы увидеть в человеке Хотя б как отблеск – божество.
И здесь не искус и не ересь, Но чистота и простота, Поймем, когда пройдем все через Свои последние Врата.
Что гностики под серым стягом, Что идолов кровавых рать – Я все равно в могилу лягу: Что умирать, что выбирать…
* * *
Я тебе поднесу этот ладанный лунный цветок, Не спрошу, отчего ты сегодня в печальной вуали, На коленях дождусь, пока тени не скроют восток, Не спеша, не дыша я всмотрюсь в подзакатные дали.
Ты – везде… Ты на свежей траве, на бессонной лучистой листве, Ты всегда где-то близ: за спиной, за крестом ли, за камнем, Ты мой призрак земли, восхваляющий право на свет, Загляни в бытие, хоть лоскут от плаща, друг, оставь мне!
Здесь я скован и нем, я священен, бесстрастен и чист, Я лежу на погосте, держу свою душу за перья. Приголубь мой нарцисс… Пусть спасает меня аметист В суетливом миру, что меня поджидает за дверью.
|
