К литературному Олимпу

Павел Петухов, 9-г класс

Кто там?

Рукопись, найденная после пожара в клинике…

1. …Дорога резко сошла в лощину и сделалась разбитой, ухабистой и грязной, свет фар утонул в тумане неуверенными размытыми полосами.

- Что за черт! – не выдержал долговязый.

- Да-а, – подтвердил я устало. Не хватало только этого!

Машина, жалобно провизжав что-то на своем, автомобильном, подскочила на ухабе и, ударив колесами в темную лужу, затихла.

Долговязый вопросительно посмотрел на меня.

- Ну-у… Что смотришь? Я не туда свернул?…

- Я никуда… – растеряно ответил он.

- А почему мы тогда в луже?

Он сжал губы.

- В этой луже?! – и я для убедительности стукнул по днищу кулаком, – А?

- Не знаю… – протянул он и с усилием выдохнул.

Зеленоватый туман колыхался, то напирая на стекла неясными образами, то отходя на задний план и открывая склоны, поросшие чахлой затухающей растительностью. Он двигался. Вперед и куда-то вниз уходило неровное полотно дороги, а метрах в пятидесяти от нас, я только заметил, в кювете лежал на боку черный от грязи и какой-то заброшенный грузовик; высоко над ним склонилось мокрое дерево, почти без листьев.

Долговязый вертел ключ, крутил туда-сюда руль, но машина молчала и не двигалась, в конце концов, он выругался и опустил руки…

2. …Выбежал в свет фар. С маху, налетев на вывороченный камень, он растянулся в луже, заполнявшей большую часть дороги.

Я побежал к нему. Он лежал ничком, изредка передергиваясь: плакал.

- Кто вы? – спросил я, встряхивая его за плечо; долговязый тоже склонился над ним.

Ответа не последовало.

- Кто вы? – повторил я.

Он молчал.

- Кто вы?! – крикнул долговязый, хватая своей лапищей его за другое плечо.

- Я… там… там э-э… – промямлил он, всхлипывая. В глазах у него был ужас.

Заморосил дождь, зашуршал по траве, потом небо разразилось настоящим ливнем, и по крыше фургона забарабанило. Тучи унылыми серыми горами закрыли небо, сделалось зябко и как-то не по себе.

3. …это кошмар какой-то, сон. Это не со мной, этого не может быть! Сначала слушать бред сумасшедшего, а потом медленно понимать, что и сам таковым становишься... Ну и ночь! …Дорога эта, не весть откуда взявшаяся… машину оставили, Андрея, этого психа встретили и идем сейчас за ним неизвестно куда, все более ему веря… все более сходя с ума…

Тем временем голоса слышались все громче, иногда можно было разобрать некоторые слова… Вот опять… где то над склонами в небо опять взметнулись красные всполохи и развернулись на фоне туч причудливым геометрическим узором, и опять этот звук… странный…

Сигареты промокли… черт…

Сверху нависали выкорчеванные деревья, с них падали сдуваемые ветром капли. Птиц не слышно…

Долговязый отстал, завязывая шнурки… привычка… завязывать шнурки… привычка. Я чувствую, что схожу с ума, я знаю, что Андрей уже сошел…

Что толкает нас идти туда?

Страх? Любопытство? Жажда узнать… Может, сейчас мы узнаем…

Или это бред.

Интересно, что долговязый, что он думает по этому поводу… чувствует ли, что тоже подвинулся… что крыша у него едет?

Андрей, низкий, худой и грязный шел рядом, опустив опухшие, окруженные синевой глаза. Из-под его ботинок грязь летела брызгами мне на брюки, но сейчас все равно; лужи зеркалами разлились под ногами, ступая в них, мы били зеркала, отражение терялось…

4. …донесся сзади. Волки, может? Страшно как-то, не по себе. Как в ловушке. Сколько мы уже прошли: километра два, думаю… Как в ловушке, склоны почти вертикальные, как срезы…

Вой донесся опять, уже сверху, ему ответили те, что были сзади. Потом завыли впереди, где-то внизу, в тумане. Зачем мы сюда идем? – меня как осенило. А, правда, зачем? Хотя нет, я об этом уже думал… и что надумал? Что-то, наверное, надумал, раз иду…

Многоголосый вой повторился, страшный, неестественный. Сначала сверху, потом сзади. Опять в тумане перешепнулись голоса, желто-фиолетовый свет озарил облака и погас.

Словно тень, что-то скользнуло по склону и растворилось в темноте.

- Кто вы? – спросил вдруг Андрей, обращаясь к… а правда, к кому?

Голоса зашуршали, забормотали невнятные, разорванные фразы, как иностранцы, знающие не все слова, но что-то пытающиеся объяснить.

- Кто вы?!! – крикнул он во тьму с каким-то вызовом, – покажитесь!

Ответом ему был вой, совсем близкий… тени поползли по склонам, деревья, нависшие над дорогой, осветило, по ветвям поползли пятна и полосы света. Откуда он? Откуда этот свет, звуки, голоса? …Узнать бы… и дорога откуда, и, главное, куда…

5. …свет. Яркий, слепящий свет надломил небо, и в нем мечутся тени, четкие, почти черные. И вой. И голоса.

Рядом упал долговязый, а Андрей закричал. Не помню, кричал ли я, падал ли, бежал… не помню.

В разорванных клочьях тумана извивались черные тела, животные и вещи. Это все были какие-то образы, не связанные друг с другом; представление… это чье-то представление о нашей жизни…

Бог? Или дьявол? Или кто? Или кто…

Долговязый исчез, его я не видел. Убежал?…

Вдруг все исчезло. Неожиданно.

Я увидел долговязого, он повис, уцепившись за корни, и кричал. Андрей сидел рядом со мной, у ног. Он сидел тихо и трясся, в исступлении повторяя: “Кто вы? Кто…”

6. … остановилось. Я потерял его счет.

Я так все и стоял, меня колотил озноб. Андрей так и сидел рядом, повторяя свой бессмысленный вопрос. Вокруг все затихло, умерло.

Туман медленно расходился, небо расчистилось, светало.

Темноту на востоке как водой размыло, водяные разводы ползли на запад, омывая небо, прогоняя тьму.

Дорога сверкала лужами, словно осколками неба.

И мне вдруг стало все равно…

- Пойдемте обратно… – предложил я.

И не получил ответа. Молчание означало равнодушное: “Иди”.

Им тоже все равно?

Где-то вдали ехали машины, ветер шумел деревьями…

- Смотри, – тихо сказал Андрей.

И я посмотрел…

7. …огромным, в ширину дороги.

Он блестел и переливался, иногда темнел…

- Что… это что? – услышал я долговязого.

- Это Они, наверно, – равнодушно ответил Андрей, – Гости…

И до меня вдруг дошло, что это за дорога… это тормозной путь, а мы на него случайно...

Визг тормозов раздался совсем рядом, три камуфлированных КАМАЗа перегородили дорогу, люди в респираторах, с автоматами наперевес прыгали на землю и бежали к нам, другие пробегали дальше и занимали позиции.

Нас скрутили и поволокли прочь, к машинам. Долговязый сопротивлялся, я и Андрей – нет.

Нас втолкали в затянутый брезентом фургон; я внезапно почувствовал иглу в плече.

- Что это?

- Давайте, давайте, – ответил маленький сутулый человек в черном, в спешке вручая мне какую-то папку, – вот, здесь и здесь, – показал он и дал ручку, – подпишите и… все, что угодно…

Перед глазами у меня поплыло, наверно, тогда я подписал…

Сейчас я сижу, и мне плохо… хотя, с какой стороны посмотреть. Наверно, все наоборот, хорошо: ни в чем не нуждаюсь… разве что в общении.

Странно, что меня не ликвидировали, а изолировали… гуманно.

Я много думал о долговязом и об Андрее, сидят, наверно, где-то так же, обо мне думают… повидаться бы…

Еще больше я думал о Них. Что с Ними сделали эти убийцы?…

…Уникальный случай получился… ведь не верил я во все это… теперь верю. Не сошел же я с ума!

Раз мы повстречали существ с другой планеты, жизнь не на Земле возможна. А раз возможна – таких планет очень много, бесконечно много. Ведь вселенная бесконечна.

Что такое бесконечность? Раньше я не задумывался, а теперь просто понять не могу… движение в никуда…

Если она где-то и заканчивается то, что за ней? За ней продолжение вселенной…

И плохо мне от собственной беззначности… я же, будь я гением, чем-то из ряда вон выходящим – будоражил бы умы песчинки… мог бы совершить переворот в масштабах песчинки! И правильно, что мне не позволяют никому рассказать, правильно. Пусть другие учатся, совершенствуются, живут, чтоб потом и мы могли прилететь вот так, к каким-нибудь дремучим, коими мы сейчас являемся, и испортить им жизнь…

19 Февраля 2000 г.