Мастер-класс

Екатерина Крутихина

Эссе на тему безжалостной и бездумной анатомии Имени

Мое имя вздрогнуло и отделилось от меня; отошло на шаг и дышит, дышит иначе, чем я. Имя смотрится в зеркало, освещаемое желтым светом, и не узнает меня… Оно похоже на юную бабочку, выпутавшуюся из кокона, родившуюся из тех, кто ползает, в тех, кто летает. И прозвучало все до сих пор молчавшее. Это необычная удача - поговорить со своим именем. Раскладывать его на слоги, знаки, символы, другие имена… Вот, к примеру, мне не нравится в нем «-тя». Что-то мягкое, пухлое, светло-русое, розовощекое, свойское, чего я стесняюсь, независимо от того, обладаю этим или нет… И еще глупый пробор на голове – тоже «тя»!..

«Тя» - это и сердитый-шипящий-родительский укор.

Вообще, «тя» - жирная точка-dixi.

А как другие? Думают ли они об этом? Может быть, они и не замечают за собой, но, произнося вот это «тя», они уже схватили меня за плечо и, встав близко-близко, как я терпеть не могу, крутят мне пуговицу. «тя» - это ничем не оправданная близкая дистанция!

Хорошо, что ударение падает все же на первый слог. Тогда второй может быть проглочен и потерян без дополнительных усилий.

А первый – одежда, униформа. Нечто вроде «общественного договора». Он есть, как без него? Но какое отношение имею лично я к нему – неясно.

«Ка» (придется сознаться, первым приходит на ум всегда готовый шаблон, сознание наше – калейдоскоп стереотипов!) – это ведь половина души по вере египтян. «Ка» - причасность к Жизни, жизни Кого-то в обществе (Каком-то). Это – человеческое лицо в том смысле, в каком образ Белки, или Крокодила, или Человека узнается именно как: «Ой! белочка!» или «Крокоди-ил…» или «человек». Так и «ка» значит: землянин нумер бесконечность, похожий (-ая) на других таких же.

«Ка» - знак четырехугольности, четырехсторонности, нечто абсолютно-гармонично-квадратное. Но Моё ли? Не, нет же, я и говорю – общечеловеческое…

И в Истории самое Земли мы остаемся: имя и кости, повторяющиеся из раза в раз - род людской…

Но особое отношение у меня складывается к слогам «ха» и «ша» - и особое же отношение к тем, кто их произносит. Вот «ха» оно и есть… No comments. Мне кажется, что после этого слога и, естественно, слова на лице остается влажный и липкий след лягушечьей лапы. Это смачный плевок – и в лицо и … глубже. Людям, исторгающим из себя «ха», мне хочется с размаху напялить на голову противогаз (хоть бы ведро дайте!). И мычите сами себе в удовольствие! Надо же – «-ха»! – да сами вы три дня не умывались!

Иной случай – «-ша». Думая о тех, кто произносит его, хочется не сказать ничего лишнего. Но мое имя ревниво к своим фантомам. Пожалуй, единственное, что смягчает этот нейтральный и безразличный мне элемент – буква Ю. Да, «ша» - дурацкая улыбка, но перед ней изящная и неожиданная шутка «ю». О, это и юг, неописуемый, невиданный птичий Юг, и коварный Зюйд, это черное шелковое японское, долетевшее с лепестками пиона «ю»…

А когда от имени лукаво отнимают «Е», и бархатным голосом мурлычут беззащитные оставшиеся буквы, мне кажется, будто меня легонько берут под локоток и галантно присаживают в брабандтские кружева… Эта тарабарщина безошибочно подкупает, словно в руку тайком скользит письмо, словно тающая восточная сладость на языке… это радость, укрытая шторами.

Но самое любимое имя начинается с «Е». Это спасение мое, сознание мое, сила моя. Так произносят реже. Это древний скрытый язык, это покоричневейшая от времени византийская роспись… В «Е» - длинные смуглые пальцы, пурпурные тяжелые складки, мрачное золото и нежный воск, узорчатые неодолимые решетки на окнах, спасительная крепость. Но ведь не будешь всю жизнь, как ночь, сидеть в крепости, так или иначе – нужно вниз, в дол, в мир. Вот и прячешь на дно дорожной сумы драгоценную, как сосуд с миррой, «Е», бьешь зеркала, точишь зубы, чтоб отпугнуть всех цирюльников, готовых расчесать мои НЕ светло-русые волосы на прямой пробор… в одежде - побольше черного, чтоб никаких сарафанных признаков «тя» не осталось, и идешь себе, глаза в небо.

А глаза пустые, и чуть что – в разговоре это самое «тя» безустанно заполняет благостью и дуростью пустоту, внимающую пустоту, жаждущую пустоту моих зрачков.

Наталья Жуйкова, Ульяна Головизнина, Анна Смольникова, Екатерина Мутовкина, Анастасия Киселева, Ольга Окатьева, Марина Обухова, Ирина Окатьева, Ксения Булатова, Дарья Лехмак, Анастасия Новикова

«Имя – это мысль, выраженная в одном слове, которым тебя будут называть до конца твоих дней. Меняешься ты – меняются и интонации твоего имени. Каждое имя имеет бесконечное число вариаций. Когда ты приходишь домой из школы и слышишь с порога: «Натик, это ты?», то в твоем сердце сразу возникают ощущения любви и теплоты; Натик – олицетворение душевной привязанности близких людей к тебе».

«Уля - это словно пароход гудит: У-У-У-У-ля.

Ульяшка: игриво и задорно. Во мне сразу просыпается ребёнок, который радуется всему, который любит поозорничать».

«Анна – сравнимо с большой черной птицей, пронзающей тишь своим криком. «А» - величественная, возвышается над другими, действительно заглавная. Две «Н» у меня ассоциируются с длинным мостом через узкую речку, они как бы хватаются за следущую букву, боясь упасть. Замыкающая «а» очень резкая, словно перед носом захлопнули дверь. Такой конец не для меня. Вот «я» - это то, что нужно! Мягкая, как пушистая лапка моей домашней кошки, иногда пропадает в бестелесном Ань. Анька – грубое, резкое, обидное, напоминает взмах дамасского клинка – резкий свист и удар по моей гордости. Суффикс «ЧК» придает имени определенную живость, как будто легкий ветерок пробежал, всколыхнул каждую веточку куста сирени и растворился в воздухе…».

«Катюша – нежное, что-то мягкое, как синтепон, или теплое, как старый бабушкин свитер, всегда греющий меня в зимние вечера. Катюня – меня смущает «ня», напоминая детсадовский сарафан».

«Анастасия – хочется уважать и завидовать красоте этого имени. А вот если кто-то звонит, и мама зовет: «Настюша, тебя!» - то хочется как можно скорее подойти к телефону и растаять в этом «стюша».

«Оля – маленькие лучики «ля - ля - ля», отходящие от большого солнца «О». Оленька – ленивая «лень» насела на труженицу «ка». «Ка» стоит в конце имени, поэтому ей тяжело держать все буквы».

«Ма» - мой любимый слог, он звучит как дорогое сердцу слово «мама», такой же ласковый, напевный, нежный, но с другой стороны, звучит, как знак о помощи от человека, который сам ничего не может. Страшно, только что был слог спокойный, а теперь «ри» - рычащий, будто не совсем мой. А если его убрать, получится совсем пустое слово, ведь опора только «ри», с ним я чувствую себя защищенной. А в целом – «Марина» - свободное, независимое, порой бушующее, а иногда тихое, спокойное, напоминающее море. Вода – моя стихия, а имя Марина и значит «морская».

«Ксю» - легкое, воздушное со множеством кружев, «Ксю» - конфитюр; «ня» - сахару в чай переложили. «Ксюха» - сухое, горячее, как песок в пустыне; «ха» - Сахара, зыбучие песни без малейшей влаги, только палящее солнце, нет ни воды, а главное, нет души. «Ксе» - скрип старой двери, мокрый след от жабы, соскользнувшей с камня, но «я» - совсем крохотная кувшинка, цветущая в болоте, среди сырости и холода».

«Дарья» - ярко бордовое на белом фоне, звучит высоко и гордо, «р» - придает остроты, но «я» говорит: «Дарья не такая строгая, как вы думаете, она нежная и ранимая».

«Люблю я радостную вспышку,

Люблю веселую Иришку!

Люблю я радостный звук «Ир»,

Как будто мчатся все на пир.

Вот «И-и-и» - как чистые листы,

Стирает все мои мечты.

Но без него никак нельзя,

Ведь получается «Ирна».

А вот он звонкий, дерзкий «На»,

И без него никак нельзя!

Люблю я радостную впышку,

Люблю веселую Иришку!»

«Странно, я только сейчас задумалась, как я похожа на свое имя. Может, имя определяет человека? Может - обременяет? Может, в имени судьба человека? И человек ищет в имени свою судьбу? Я не жду от своего имени неожиданностей, оно спокойное и придерживается своего русла. Для чего оно создано, для меня ли, для всех ли, я не знаю. Но чувствую, что только я имею такое имя.